✔ Эксперт: Мы не должны проспать технологическую революцию! - «Технологии»
ПОХОЖИЕ
-На ваш взгляд, какие события будут происходить в мировой нефтедобывающей отрасли в ближайшие годы?
-В последнее время мировой нефтяной рынок стоит перед перспективой серьёзного передела. Это связано с тем, что США из позиции важнейшего импортера нефти стремятся стать крупнейшим её экспортером. Данные претензии проистекают из развития технологий, уже позволяющих сегодня добывать такие виды нефти, что ранее считались сложноизвлекаемыми и особенно в расчёт не брались. Этих разновидностей достаточно много: речь идёт, например, о битуминозной канадской нефти, сланцевой нефти и т. д. Мы, Россия, эту технологическую революцию, увы, в значительной мере «проспали». США в конце 2000-х и начале 2010-х в значительной степени перестроили свою инфраструктуры по добыче, транспортировке и переработке «чёрного золота», приспособив её к требованиям сегодняшнего дня. Американские «сланцевики» на сегодняшнем этапе представляют из себя великое множество небольших компаний, которые постоянно пробуют всё новые технологии — и собственно в нефтедобыче и в менеджменте. Поскольку стоимость добычи всё еще остается достаточно высокой, они очень зависят от мировых цен на нефть. Именно поэтому идёт непрерывная разработка технических решений, дабы удешевить этот процесс. Тут можно привести аналогию со смартфонами, которые когда-то стоили очень дорого, а ныне доступны практически всем. Другое дело, что монополию на подобные технологии нельзя, да и не нужно долго удерживать — особенно в современном, быстро меняющемся мире. Поэтому, на следующем этапе станет происходить передача данных технологий в другие страны, как уже было со сжиженным газом — это означает, что рынок будет дальше перенасыщаться. Например, очень много битуминозной нефти в Казахстане… В этом вопросе я опираюсь на работы Михаила Исаковича Левинбука, наверное, лучшего эксперта в данной сфере в России.
-Не слишком-то оптимистичная для россиян картина вырисовывается…
-Добавлю, что одним из значимых драйверов цен на нефть являлась все эти годы экономика Китая, которая уже длительный период времени обнаруживает признаки замедления. На снижение стоимости влияет и упомянутый мною факт, что США «переквалифицировались» из потребителя в производителя. Свои потребности они теперь, в значительной мере, обеспечивают самостоятельно — в силу чего арабская нефть, ранее поступавшая в США, теперь идёт на другие рынки, начиная конкурировать в том числе с российской. И в этом плане арабская нефть зачастую оказывается предпочтительнее российской, поскольку одно дело, когда ты доставляешь её с Ближнего Востока морем, а совсем другое — из далекой Сибири по суше. Кроме того, не исключено возвращение на рынок больших объемов ливийской нефти, добыча которой упала после свержения Каддафи, увеличение поставок иранской нефти — в связи с возможным снятием санкций с Ирана… Да, естественно, для России такая перспектива точно не сулит ничего хорошего. Мы видим, что стоит цене подняться выше пятидесяти долларов за баррель — и в Штатах сразу начинает расти количество буровых вышек, с которых добывают сланцевую нефть. При этом балансирующая цена порядка 50 долларов будет снижаться — в связи с развитием и удешевлением технологий добычи, о которых мы говорили выше.
-Сейчас много говорят о переходе мира на новый технологический уклад. Сохранит ли нефть своё прежнее значение по мере развития научного прогресса?
-Все вышесказанное означает, что строить прогнозы развития страны исходя из того, что нефть продолжит оставаться дорогой, было бы неразумно. И да, традиционные, привычные нам способы использования нефти будут терять свое значение. Например, нынче стремительно развивается электромобильный транспорт: к 2030–50 гг анонсируется полный отказ от двигателей внутреннего сгорания в автотранспорте. В течение 2017-го имели место несколько любопытных фактов: сразу ряд стран заявили, что намерены развивать свою отрасль именно в этом направлении. Так, совсем недавно министр экономики Тайваня объявил о том, что они будут отказываться от вредных для природной среды бензиновых моторов — и что этот переход станет совершаться, в том числе, ещё и с целью развития экономики. Летом Англия и Франция заявили, что планируют запретить продажу дизельных автомобилей. С 2040 года там намерены запретить продажу всех новых автомобилей, работающих на бензине или дизельном топливе. Аналогичные инициативы заявлены во многих странах ЕС. Норвегия поставила цель постепенного прекращения использования бензиновых и дизельных автомобилей к 2025 году. Сейчас приблизительно 30% новых автомобилей уже электрические. После громких заявлений европейских стран заместитель министра промышленности и информатизации КНР Синь Гобинь также объявил о планах китайского правительства окончательно отказаться от автомобильных двигателей, работающих на бензине — в пользу машин, оснащённых электродвигателями.
-Впечатляющие перемены…
-Также, человечество будет постепенно переходить от полиэтиленовой и прочей нефтехимической продукции к использованию биополимерных изделий. Вот, скажем, не так давно гигантская Индия в связи с озабоченностью тамошних властей экологической ситуацией полностью отказалась от полиэтиленовых пакетов и анонсировала переход на биоразлагаемые полимеры. То же самое происходит и во многих других государствах, куда более технологически развитых, нежели Индия. Только за последнюю пару лет рынок биополимерных изделий вырос в два раза! Сейчас, в большинстве случаев, подобные полимеры делаются на основе растительного сырья, поэтому нефтехмия будет уходить с этого рынка.
-Что же нужно делать России в долгосрочной перспективе, чтобы избежать негативного поворота событий?
-Речь идёт уже даже не о долгосрочной, а о среднесрочной перспективе — наше государство может столкнуться с серьёзным недостатком денег из-за падения доходов с нефти. Чтобы цены устойчиво поднялись выше пятидесяти-шестидесяти долларов за баррель, должна произойти крупномасштабная война на Ближнем Востоке или какой-либо другой конфликт подобного рода. Потому что, как я уже говорил, тут заработал балансир: стоит цене скакнуть выше пятидесяти, тут же нарастает добыча сланцевой нефти. Попытки договориться с ОПЕК о единой ценовой стратегии, они, конечно, должны иметь место — и порой дают результаты. Но чем больше Россия и страны ОПЕК будут ограничивать у себя добычу, пытаясь удержать цены на приемлемом уровне, тем сильнее на рынок станут вторгаться другие поставщики. Как нам в этой ситуации поддержать свою экономику? Можно, конечно, и вовсе ничего не делать, по крайней мере прямо сейчас: у нашей страны накоплены достаточно приличные резервы финансовой устойчивости, их хватит надолго. Так, минувшим летом в России началась весьма заметная кампания по наращиванию внутреннего государственного долга — благо, возможность есть. Внешний же долг на данном этапе «растить» руководство страны не торопится — в связи с ситуацией, сложившейся в международных отношениях. Впрочем, и этот инструмент можно будет использовать достаточно долго, потому что по внешним долгам Россия по большей части расплатилась ещё в 2000-х. Но наличие у нашей страны финансовых резервов и несёт в себе основной риск — риск того, что никто ничего делать не будет, что мы тупо «съедим» свой ресурс и окажемся в очень скверном положении, не имея возможностей выхода из ситуации. Так что, на самом деле, бездействие — это, разумеется, не вариант. Есть ещё один вариант действий — девальвация: постепенно снижая стоимость рубля, мы можем расплачиваться по внутренним государственным обязательствам, получая и меньшее количество долларов. Собственно, такая стратегия уже начала успешно применяться с 2014 года — а одновременно государство ведёт активную внешнюю политику, способствующую сдерживанию падения цен на нефть. Но внешнее кредитование, девальвация, использование внутренних инструментов финансовой стабильности — меры временные, паллиативные, это не выход в долгосрочном плане. Нужно искать технологические решения, связанные с переходом на тот самый новый уклад, что вы упоминали.
-А если говорить более конкретно?
-В частности, как я уверен, от экспорта сырой нефти можно и нужно переходить к крупномасштабному экспорту водорода. Также, следует способствовать созданию транспорта на водородных топливных элементах — это следующий шаг развития энергетики после повсеместного внедрения электромобилей. Некоторая проблема заключается в том, что полностью необходимый технологический механизм ещё не разработан, но это дело времени. Так, со стороны Японии была подана инициатива о том, чтобы договориться с Россией на предмет транспортировки водорода, вырабатываемого на ГЭС на Дальнем Востоке. Это один из вариантов, с помощью которого японцы могут закрыть дыру в энергобалансе, что у них образуется в связи с отказом от атомной энергетики. Зато у них уже появляются и активно совершенствуются технологии, позволяющие транспортировать водород и использовать его на нужды народного хозяйства.
-Заманчивое предложение!
-Да… Далее, если мы ознакомимся с автомобильной промышленностью США и линейкой её продукции, то узнаем, что следующей ступенью развития после электромобиля там считается автомобиль на топливных элементах (то есть, водородный) — прототипы тоже уже появляются. Более того, там есть интересные решения, когда автомобиль сочетает в себе привычный нам двигатель внутреннего сгорания, электромотор и двигатель на водородных элементах. В ЕС вводится система ярлыков, призванных оповещать, какого типа двигателями оснащён автомобиль. То есть, направление развития обозначено достаточно четко. Поскольку у России гигантский энергопотенциал, можно попробовать «перепрыгнуть» этап электромобилей и непосредственно перейти к внедрению водородного транспорта, шагнув таким образом в следующий технологический уклад. Развитая водородная энергетика позволит загрузить избыточные энергомощности и начать зарабатывать на внешних рынках. К тому же, она гораздо более экологична чем та энергетика, которую мы имеем сейчас. Это создает совершенно другие перспективы для действий в рамках Парижского соглашения (которое пришло на смену Киотскому протоколу). Экспорт водорода в Азиатско-Тихоокеанский регион — перспективнейшее направление, которые мы просто не имеем права «проморгать». Но есть и другие варианты развития экономики сверхнового технологического уклада. Причём, ту же «нефтянку» не стоит хоронить ни в коем случае, она ещё здорово может нам пригодиться.
-Например, как?
-Например, от экспорта сырой нефти следует максимально переходить на экспорт нефтехимических продуктов. Скажем, России не дадут экспортировать бензин — от него легко закрываться эколого-технологическими стандартами, типа «Евро-4», «Евро-5» и т. д. Ведь любая страна заинтересована в том, чтобы производить переработку нефти в топливо своими силами и на собственной территории. Правда, мы уже тоже начинаем подстройку под эти стандарты: хотя возникает вопрос, зачем «Евро-5», скажем в Якутии? Зато мы могли продавать, например, метанол и пропилен. Мультипликатор цены на полимеры относительно стоимости сырой нефти — 8,3. На следующем этапе Россия может перейти к производству — биоразлагаемых полимеров на основе газа и нефтехимии. Соответствующие технологии уже появились. Согласно мнению экспертов мировое производство биопластиков увеличится с примерно 2,05 млн тонн в 2017 г. до приблизительно 2,44 млн тонн в 2022 г. Таким образом, даже в меняющемся мире, на новом технологическом этапе можно продолжать зарабатывать за счет нефтяного богатства страны. Это и должно стать нашей стратегией на среднесрочную перспективу, но начинать работу необходимо сейчас.
-Какую мысль вы хотели бы сформулировать в заключение?
-Снижение стоимости нефти неизбежно — в связи с развитием и трансфером технологий добычи нетрадиционных типов нефтей, развитием электромобилей, переходом к биоразлагаемым полимерам. Основной риск состоит в том, что Россия будет сохранять в этих условиях сложившуюся структуру экономики за счет запаса прочности финансовой стабильности (возможности наращивания долга и девальвации) и «прозевает» переход к новому технологическому укладу. Альтернативой является постепенный переход к экспорту вместо сырой нефти водорода. В нефтяной же отрасли ставка должна быть сделана на производство, импортозамещение и экспорт полимеров, а затем и биоразлагаемых полимеров на основе нефти и газа.
