✔ Бег на месте: Украина и Восточное партнерство - «Аналитика»
ПОХОЖИЕ
Но особых поводов для пиара, направленного на внутреннюю аудиторию, прошедший саммит киевским «верхам» не предоставил. В частности, глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер заранее сообщил, что Евросоюз не намерен пересматривать Соглашение об ассоциации с Украиной, где, согласно последним правкам (от декабря 2016 года, принятых по инициативе Нидерландов, где в апреле того же года прошел референдум по вопросу украинской евроассоциации), закреплена невозможность Киева претендовать на вступление в ЕС. Но, несмотря на отсутствие реального прогресса в отношениях с ЕС, Петр Порошенко заявил, что хочет видеть «больше Европы в Украине» и надеется на интеграцию в четыре союза ЕС — таможенный, энергетический, Шенгенскую зону и Единый цифровой рынок. О том, каковы перспективы этого заявления, можно судить по уже существующим практикам.
Единственной страной вне Евросоюза, входящей в Таможенный союз ЕС, помимо государств-карликов (Андорра, Монако, Сан-Марино), является Турция. При этом исключением из правил Таможенного союза с ЕС для Турции является ее агропродукция — одна из главных статей экспорта этой страны (и уже 42% товарного экспорта Украины). К тому же европейские чиновники заявляют, что Украине следует сконцентрироваться на исполнении Соглашения об ассоциации с ЕС, представляющего в вопросе внешней торговли «улицу с одностороннем движением»: украинский рынок лишился инструментов протекционизма на европейском направлении, в то время как для европейских производителей украинский рынок оказался полностью открытым (пусть даже его покупательная способность существенно снизилась с 2014 года). Словом, выгоды для Евросоюза в части вовлечения Украины в Таможенный союз ЕС объективно отсутствуют.
Присоединение Украины к Шенгенской зоне маловероятно, уже заявил Хьюг Мингарелли, глава представительства ЕС на Украине, напомнив, что сейчас идут переговоры о восстановлении контроля на границах внутри Шенгена из-за миграционного кризиса и терроризма. При этом, как известно, участниками Шенгенского соглашения являются даже не все члены ЕС — в частности, недавно Еврокомиссия еще на год отложила решение о присоединении Румынии и Болгарии к Шенгену, выдвинув требования в части дальнейшего обеспечения независимости судов, борьбы с трансграничной преступностью и с коррупцией. Какова ситуация с независимостью судов и коррупцией на Украине, пожалуй, не надо лишний раз напоминать, тем более что в октябре Верховной Радой была принята судебная реформа, усиливающая влияние президентской ветви власти на суды. Также не является секретом тот факт, что Евросоюз, США и МВФ все настойчивее требуют от Киева создать антикоррупционный суд, от чего явно не в восторге украинские «верхи».
Интеграция в Энергетический союз ЕС (ЭС ЕС) — еще одно желание президента Украины — также выглядит весьма проблематично. Созданный в марте 2015 года, ЭС ЕС был призван усилить кооперацию стран ЕС, наладить связи по переброске энергии внутри союза, расширить источники ее получения и сократить зависимость от импорта энергоносителей, но на деле он выглядит достаточно аморфной структурой. Тем более, что в последние годы потребление российского природного газа внутри ЕС лишь увеличивалось, что связано с падением газодобычи в Северном море и постепенным переводом европейской тепловой генерации с угля на газ по экологическим причинам.
С 2011 года Украина является полноценным участником Европейского энергетического сообщества, но интеграция в это объединение не принесло стране никаких выгод, на что жаловался еще экс-премьер-министр Николай Азаров, пытавшийся с помощью европейцев добиться пересмотра газового контракта с РФ от 2009 года. Учитывая то, что объемы транзита газа через Украину в ближайшие годы рискуют серьезно сократиться, а европейские трейдеры уже заполучили серьезную долю украинского газового рынка, возможная интеграция в ЭС ЕС, вероятнее всего, только наложит дополнительные обязательства на Украину и не предоставит никаких преференций.
Этот же тезис применим к интеграции Украины в европейскую сеть системных операторов передачи электроэнергии ENTSO-E: никто из украинских чиновников не объяснил потенциальные преимущества от этого шага, но ради интеграции до 2025 года придется потратить до $ 1 млрд и выйти из объединенной с РФ энергосистемы, а также существует риск утраты возможностей экспорта электроэнергии в страны ЕС из-за отсутствия «зеленых» сертификатов (для справки — в 2016 году экспортировано в страны ЕС 4 млрд кВт/час). Впрочем, для украинских властей процесс всегда был приоритетнее результата, а нынешние «верхи» еще и стремятся во что бы то ни стало максимально разорвать связи с Россией. Интересно, слышали ли они августовское заявление Еврокомиссии о том, что расширение ЭС ЕС на страны, не входящие в ЕС, не планируется?
Под вопросом находится и интеграция Украины в Единый цифровой рынок Евросоюза, который должен заработать к концу 2018 года, о чем сообщил премьер-министр Эстонии Юри Ратас на Таллинском саммите по цифровым технологиям в сентябре. Эстонский премьер говорил о необходимости инвестиций в 5G-технологии (тендер на частоты 4G на Украине запланированы лишь на январь 2018 года), научные исследования, промышленность, искусственный интеллект и суперкомпьютеры — в сущности, это воспроизводство презентованного в 2015 году инвестиционного плана председателя Еврокомиссии Юнкера, призванного ускорить «четвертую промышленную революцию» (известно ли об этом термине в украинском правительстве, тоже большой вопрос). Учитывая, что Украина превращается в «великую аграрную державу», интеграция в Единый цифровой рынок в лучшем случае ограничится отменой роуминга (либо снижением стоимости) и унификацией законодательства с ЕС в области информационно-коммуникационных технологий, телекоммуникаций, электронных услуг и торговли, а также индивидуальной интеграцией украинских IT-специалистов в европейский рынок.
С 2013—2014 годов тянется эпопея относительно подписания договора Украины с ЕС об «открытом небе», что теоретически может привести на украинский авиарынок европейские лоукостеры и снизить цены на перевозки. Правда, вина здесь не столько Украины — с 2013 года в ЕС не могут определить статус аэропорта Гибралтара (спор идет между Мадридом и Лондоном), а заложником ситуации является в том числе Киев. Этот вопрос украинская делегация обещала поставить на саммите 24 ноября, но в СМИ информация по данному поводу отсутствует. Хотя в качестве «утешительного приза» по итогам саммита был подписан договор о распространении индикативных карт Европейской транспортной сети TEN-T на Украину. Киевские власти сообщают, что этот шаг будет способствовать повышению конкурентоспособности украинских транспортных коридоров, совершенствованию логистики, а также упрощению формальностей в сфере транспорта между Украиной и ЕС.
Наконец, не оправдались надежды Киева в части лоббирования на саммите «плана Маршалла», разработанного литовскими политиками, которые планировали обязать Евросоюз предоставлять Украине безвозмездную финансовую помощь в размере 5 млрд евро в течение не менее шести лет. В ходе саммита об этом «прожекте» и не вспоминали, а в итоговой декларации «плану Маршалла» не посвятили ни слова. Быть может, для официального Вильнюса это не худший вариант, так как ЕС наверняка бы обязал литовскую казну, и без того зависимую от дотаций из структурных фондов ЕС, вносить свою лепту в финансирование Украины.
Однако, по словам Порошенко, в ходе саммита была достигнута договоренность о продолжении макрофинансовой помощи от Евросоюза на 2018 и 2019 годы в объеме трех траншей по 600 млн евро каждый. В то же время имеются подозрения, что Петр Алексеевич выдал желаемое за действительное, ведь в итоговой декларации саммита четко сказано, что финансовая поддержка поставлена в зависимость от продвижения в реформах. Примечательно, что 22 ноября Хьюг Мингарелли предупреждал, что «в ближайшие несколько дней» Украина рискует утратить транш макрофинансовой помощи в размере 600 млн евро, поскольку так и не выполнены следующие условия: снятие моратория на экспорт леса-кругляка, запуск автоматической проверки электронных деклараций чиновников, принятие закона о кредитном реестре Нацбанка и проверка информации о бенефициарных владельцах компаний. Кроме того, в день проведения саммита глава Минфина Украины Александр Данилюк заявил, что в 2018 году планируется размещение еврооблигаций на сумму в $ 2 млрд — а это наталкивает на мысль о том, что киевские власти не рассчитывают на получение денег от Брюсселя.
Следующий саммит Восточного партнерства состоится в 2019 году — к тому моменту нынешние киевские власти имеют все шансы вылететь из своих кресел, словно пробка из бутылки шампанского. Возможно, тогда и придет время рационализации внешнеполитического и внешнеэкономического курса, возможно, по примеру той же Армении, подписавшей на саммите 24 ноября Соглашение о всеобъемлющем и расширенном партнерстве с EC, но оставшейся при этом участницей евразийских интеграционных проектов.
Денис Гаевский, Киев
