✔ Кастинг по-киевски: Порошенко ищет новых героев истории Украины - «Аналитика»
ПОХОЖИЕ
Начать придется с идеологии, которая стыдливо, с полутонами и ужимками, но уже стала государственной: учебники истории написаны, улицы в честь деятелей ОУН-УПА (экстремистская организация, запрещена в РФ) переименованы, их приветствие — атрибут официальных мероприятий.
На Украине многие уверены, что термин «интегральный национализм» изобрел «отец украинского национализма» Дмитрий Донцов. Он же автор лозунга: «Прочь от Москвы!» («Геть від Москви!») и термина «сознательная нация» («свідома нація», под которой понимал нечто вроде рыцарского ордена над «несознательным» народом, «плебсом», по его определению). Вопреки утверждениям об особом русофобстве Донцова, он не написал ничего такого о «московитском мессианстве, которое ведет войну против Запада», чего не писал, например, Карл Маркс в «Секретной дипломатии XVIII века».
Просто выходец из образованной русской семьи Мелитополя, закончивший среднее образование в Царском Селе и начавший высшее в Санкт-Петербургском университете, однажды почувствовал «особенность украинской нации» и пересказал для нее учение Фридриха Ницше. Как перекладывали его на родную почву польские, французские, венгерские, румынские и прочие публицисты: есть травоядные и хищники, есть обреченные отсталые и передовые агрессивные нации, в политике, как и в природе не место морали и т. д. и т. п. То есть «московитское мессианство» для Донцова всего лишь конкурент украинского. Чужой мессия ложный, свой истинный. Вот и всё.
Почему Донцову не пришла в голову идея агитировать за экспансию украинцев в составе уже сложившихся великих наций — русских или поляков — большой и интересный вопрос. Видимо, всё то же родимое пятно идеи «украинизма»: такие гении, как Феофан Прокопович, Николай Гоголь или Александр Безбородко раз в 100 лет рождаются, а кушать хочется всем и сейчас. А потому «своя нация», «свой язык», «своя культура» — чудесная ниша для неудачников. Ведь не с Иваном Ильиным было тягаться Донцову. Тем более что тот был не эпигоном Ницше, а совершенно самобытным мыслителем.
И недаром, когда Владимир Винниченко, посредственный писатель и «по совместительству» председатель правительства УНР (позже и зампред правительства УССР) вел переговоры с большевиками о советизации Украины, его главным условием была… «диктатура украинского языка» в республике. Как писал белоэмигрант Андрей Дикий в книге «Неизвращенная история Украины-Руси», Винниченко жаловался сыну писателя Александра Кониского: «„Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме“, а русские его, как писателя, „затирают“». Когда Христиан Раковский передал требование Винниченко Владимиру Ленину, тот язвительно заметил: «Мы согласны признать не один, а даже два украинских языка». «Нарезка» России на союзные и автономные республики отвечала и планам большевиков: «всемирный СССР» откладывался, нужно было предъявить миру привлекательный пилотный проект.
Забавен и фрагмент биографии Донцова на одном из патриотичных украинских ресурсов: «Дмитрий был средним из пяти детей; его старший брат и сестра стали россиянами (русских и русский язык „украинствующие“ называют: росіяни, російська мова — прим. Eadaily), принимали участие в российском социал-демократическом движении; зато младшие брат и сестра вслед за Дмитрием стали украинцами». Ну, какие еще нужны доказательства тезиса: «Украинец — не национальность, а партийная принадлежность»?
Вернемся же к наукообразному и внешне нейтральному термину «интегральный национализм». Он был предложен американским историком и социологом Карлтоном Хейзом и применен для одного из пяти типов национализма, для самого крайнего из них — «расового национализма». Который к началу творчества Донцова уже успел развиться в итальянский фашизм и германский национал-социализм. Одним словом, принадлежность их идеологии к фашистско-нацистскому типу указана (причем, самими украинскими националистами), а собственного названия их конкретной идеологии нет. Хейз, кстати, определил «интегральный национализм» и как один из двух типов тоталитаризма, наряду с советским, подчеркивая их глубокую разницу и частично выводя советский тоталитаризм из самого раннего, «якобинского национализма» Французской революции. Точнее, от пролетарской фракции якобинцев les Enrages («Бешеные») кюре Жака Ру.
Несмотря на то, что начало расовому «интегральному национализму» положило создание идеологии и движения «Французское действие» (Action francaise) еще 1899 году, его взрывной рост пришелся на межвоенный период. Результатами Первой мировой были недовольны все: и побежденные, и победители. Польша считала полученные границы без Литвы, Белоруссии и Правобережной Украины «половинчатыми». Французы недоумевали, как можно чувствовать себя в безопасности, всего лишь вернув Эльзас и Лотарингию, т. е. границы до Франко-прусской войны 1870 года. Британия была недовольна тем, что Россия, откатившаяся от прежних европейских и, частично, закавказских границ, сохранила чувствительные для Британии границы с Ираном и Афганистаном, за которыми — Индия. Итальянцы задавались вопросом: «За что боролись? Получили от Антанты Южный Тироль, Триест, Истрию, а могли получить от „Держав Оси“ Ниццу, Корсику, Тунис. Или тоже можем?». США, которые до ХХ века находились на задворках европейской политики «где-то между Канадой и Бразилией», впервые почувствовали вкус к европейским делам. Решение «недорешенных» задач большинство континентальных участников войны видели в новой войне, а значит, в «национальном единстве» и в создании соответствующих режимов. (То же — ради удержания захваченного, как в случае Румынии, которая, как и Советская Россия пошла на сепаратный мир, но за день до капитуляции Германии объявила ей войну и как держава-победительница увеличила свою территорию в два с половиной раза.)
Хуже того, в новых границах образовались новые «империи»: Югославия, Чехословакия и самый яркий пример — Польша. Хорваты, словаки, украинцы также стремились к пересмотру Версальского мира. И получили «независимость» на несколько лет из рук Адольфа Гитлера (хорваты и словаки; в отношении Украины у Гитлера были другие планы). И только в начале 1990-х эти три и несколько других обделенных Версалем народов получили свою независимость, одновременно «порешав» сопутствующие проблемы: так, из Хорватии были изгнаны две трети сербского меньшинства.
Парадокс: рождение и самоутверждение новых государств, оживило призраки Версаля в державах-победительницах 100-летней давности! Отсюда «Восточная Малопольша» (Западная Украина), едва не ставшая официальным термином в Варшаве, или заявление экс-замминистра обороны Польши Ромуальда Шереметьева: «Должна быть создана Речь Посполитая, которая включит в себя Беларусь и Украину, а польско-российская граница будет проходить под Смоленском, а еще лучше — за Смоленском». Свое виденье «правильных границ» с Украиной имеет Румыния (в случае присоединения Молдовы обмен не принадлежащего ей Приднестровья на не принадлежащие ей Буджак и Буковину). А также Словакия (в случае распада Украины, в Закарпатье было бы логичным восстановление границ до ноября 1938 года, т. е. присоединение его к Словакии).
И еще более удивительный парадокс. Венгрия, «националистическая», «антизападная», «ксенофобская», «пророссийская», пошла иным путем. На «Будапештском Арбате» — улице Ваци — вы все еще найдете сувениры с границами Венгрии на любой вкус, хоть «от моря до моря». Но общенациональный дискурс за 20 лет круто изменился. Венгрия никоим образом не претендует на территории семи соседних государств, где живет коренное венгерское население (не диаспоры!). Для Венгрии оно — вполне легальный инструмент «мягкой силы». Все требования — культурные права и сохранение национальной идентичности венгров. Объективно Венгрия больше других была бы заинтересована в сближении Украины с ЕС и Киев «очень постарался», чтобы поставить отношения с этой страной с ног на голову.
Причина — Украина застряла головой в эпохе Дмитрия Донцова и Степана Бандеры. Она все еще борется за свое место в Версальском мире, за право «стать нацией», как это понималось 100 лет назад. Да, как мы видим, не она одна, но для поляков или румын «версальская тематика» находится где-то на периферии, а для Украины — в центре государственной политики с регулярным: «Это „последнее прощай“ России!» от Петра Порошенко. Зимой 2013 — 2014 года Украина шагнула не в будущее, а в прошлое. А там пустота. На выдуманных «российско-украинских войнах» — периодических предательствах то одного, то другого гетмана «особливу націю» не построить, единственный «луч света» — нацистские коллаборационисты. Но эта политика — не «ошибка», она — стержень Украины. Вынь его — Украина посыплется.
Правда, логичное осуществление этой политики «достало» уже и спонсоров Киева. 25 апреля 56 конгрессменов США обратились в Госдепартамент с письмом, в котором выразили обеспокоенность ростом «антисемитизма, ксенофобии и нетерпимости», призвав правительства Польши и Украины «безоговорочно отказаться от искажений Холокоста и чествования нацистских коллаборационистов». Всего-то через три года после его принятия американские законодатели заметили закон № 2538–1 (принят Верховной Радой 9 апреля 2015 года), который «прославляет нацистских коллаборационистов и внедряет уголовное преследование за отрицание их героизма». «Эти военизированные формирования и отдельные лица в некоторых случаях сотрудничали с нацистами и несли ответственность за убийство тысяч евреев, от 70 до 100 тысяч поляков и других этнических меньшинств в период между 1941 и 1945 годами», — прозрели конгрессмены.
Авторы письма похвалили и себя. Призвав Киев распустить «неонацистский батальон „Азов“», они отметили, что еще в прошлом году запретили Киеву выделять для него американскую помощь. Нет, не пригрозили санкциями правительству, которое вообще финансирует неонацистов, а запретили тратить на «Азов» именно американские деньги, видимо, переписали номера купюр. Не совсем понятно, почему в «черти» был записан только «Азов», а не «Айдар» или подразделения ВСУ, прославившиеся убийствами, мародерством, насилиями над мирным населением. Возможно, «Азов» переборщил с PR.
Впрочем, увязка в одном письме двух требований: к Польше — отменить закон об Институте национальной памяти (фактически: об уголовной ответственности за «необоснованные» обвинения поляков в военных преступлениях) и к Украине — отменить закон о признании ОУН-УПА борцами за независимость — подсказывает, что целью американских конгрессменов может быть банальное желание примирить «союзников». Прикрикнули на обоих.
На таком фоне и начался поиск новых героев. Так, 20 апреля глава Запорожской области Константин Брыль напомнил подведомственному населению, что в колумбарии парижского кладбища Пер-Лашез заканчивается срок аренды ячейки с прахом Нестора Махно, а потому неплохо было бы перезахоронить легендарного анархиста на его родине в Гуляйполе. А еще неплохо было бы превратить возвращение Нестора Ивановича на Украину «в историческое событие».
Еще раньше, в январе этого года, сам президент Украины призвал украинцев учить историю. Надо сказать, что сам Петр Порошенко в истории «растет над собой». Еще в прошлом году одной из трех прочитанных «исторических» книг он назвал 80-страничную брошюру «25 побед Украины» начиная с разгрома скифами персов, греками-ольвиотами фракийцев (вассалов самого Александра Македонского!) и готами византийцев. В этом году Петр Алексеевич посоветовал в первую очередь читать IV Универсал (об объявлении Украиной независимости), Акт объединения («Акт Злуки») УНР и галицийской ЗУНР. Затем вдохновил историков на поиск героев: «Я не собираюсь становиться профессором истории и совершенно не намерен диктовать историкам видение тех давних событий» и на всякий случай амнистировал «ошибавшихся» исторических деятелей: «Не хочу категорически давать персональные оценки политическим деятелям того времени». И то верно. Если президента Украины на одном из мероприятий в Ивано-Франковской области поправили, указав, что эта область относится к Галиции, а он еще и удивился («Галичина? Ну, слава богу!»), то иногда лучше помолчать.
А он назвал «три книги 2017 года». Это поразившие президента «Воспоминания» Павла Скоропадского, «контрпропагандистская брошюра Симона Петлюры „Московская вошь“» и неназванная книга Нестора Махно («поучительно было бы полистать еще и Махно»). Уж не «Азбука анархиста» ли? Или совсем ужасная «Русская революция на Украине»?
С Семеном Петлюрой всё ясно. Наверное, не случайно Петр Алексеевич промоутировал Петлюру всего через месяц после того, как глава польского Института национальной памяти Ярослав Шарек предложил эту кандидатуру взамен культа Бандеры. Петлюра личность достойная: сдал полякам Западную Украину, а затем под их командованием шел освобождать Киев от большевиков. Галичан настолько огорчило предательство, что ЗУНР заключила договор с командующим войсками Юга России генералом Антоном Деникиным о союзе в составе России.
Раз уж мы коснулись бесславной судьбы «Акта Злуки», то коснемся и IV Универсала, и в дополнение к совету Петра Порошенко читать его, посоветуем читать в фотокопии первой публикации. То ли «отцы незалежности» Украины плохо знали орфографию как русского, так и украинского, то ли секретарь был пьян, то ли пьяны были все (большевики приближались к Киеву и взяли его через две недели), но IV Универсал гласит: «Однині Українська Народня Республіка стає самостійною, ні від нікого незалежною, вільною, суверенною державою українського народу» — «Отныне Украинская Народная Республика становится самостоятельной, ни от кого независимым, свободным, суверенным государством украинского народа». Да-да: «ни от кого независимым», «не» слитно, т. е. «от всех зависимым». Как в воду глядели.
А вот Павел Скоропадский фигура действительно трагичная. Не по «сепаратистскому умыслу» формировал он украинские полки, а по прямому приказу Верховного главнокомандующего Русской армии Лавра Корнилова, который был убежден, что национальные части будут лучше защищать родную землю от врага. Наверное, где-то такие надежды оправдались, но не «по Корнилову». Латышские стрелки (дивизия была создана еще в 2016-м), прорвавшись из окружения через захваченный немцами Псков, вместе с остатками старой армии остановили врага и подарили нам праздник 23 февраля («Красная гвардия», скажем прямо, в основном разбежалась). А на Украине… Лучше, чем IV Универсал, не расскажешь: «В тяжелый час возродилась свобода Украины. Четыре года лютой войны обессилили наш край и население. Фабрики товаров не производят. Заводы останавливаются. Железные дороги расшатаны. Деньги в цене падают. Хлеба всё меньше. Надвигается голод. По краю расплодились толпы грабителей и воров, особенно, когда с фронта двинулось войско, учинившее кровавую резню, мятеж и руину на нашей земле». Ничего не напоминает?
Скоропадский в немецкой оккупации защищал русских офицеров, опирался на них. Он и остался русским генералом. Он верил в возможность сосуществования двух культур и языков на Украине, презирал «щирих („искренних“) украинцев». В «Воспоминаниях» он более двадцати раз говорит о шовинизме, но только применительно к «самостийщикам», хотя и винит великороссов, «не понимающих» дух умеренного украинства, не доверяющих ему. Он саботировал приказы немецкого командования, а 13 ноября, через два дня после капитуляции Германии подписал Акт о федеративном единстве Украины с Россией. Нет, не читал Петр Алексеевич «Воспоминаний» генерала, приврал.
Нестор Махно мог остаться одним из сотен тысяч бандитов, наводнивших Россию в годы Первой русской революции, и миллионов — в годы Гражданской войны. Мог, будучи даже кристально честным командиром повстанческой армии, создать «запасный фонд революции» в десятке европейских банков: в возможностях и предложениях недостатка не было. Не все, но многие идейные борцы с большевизмом так и поступали, и, кажется, именно по этой части к ним претензий не было. Махно перешел Днестр с 12 только пулевыми ранениями и мешком сухарей на весь отряд. Взамен он вошел в историю как самый яркий практик анархизма, создавший и защищавший первое в мире общество (не государство!) «Вольная территория». И одновременно — как народный теоретик анархизма: никто не мог так сжато и доходчиво объяснить крестьянину и рабочему, что анархия это не безвластие, а безначалие — прямая, а не через каких-то представителей, власть народа: доверенная власть — украденная власть. А после нее крадется свобода, крадутся земля и все остальные средства существования трудящегося человека.
Искушение пристегнуть Махно к националистической идее велико: этнический украинец, «Вольная территория» — на Украине, воевал с «москалями», а оказавшись между молотом и наковальней (белыми и петлюровцами) под Уманью, пошел на нейтралитет с украинской властью и нанес страшное поражение русской армии — битва под Перегоновкой и знаменитый бросок в 600 верст за 11 дней до Гуляйполя, а потом и далее до Юзовки — Донецка. И самой четкой границей Махновщины была граница с Областью Войска Донского: казак анархисту не товарищ, чужая, враждебная земля. Вот только на севере у «Волной территории» четкой границы не оказалось. До «зеленых» анархистских повстанческих армий Тамбовской, Воронежской, Пензенской, Саратовской губерний. Эти даже на тактические перемирия с красными не шли, за что и были добиты снарядами с хлором. Махно не был, и по определению не мог быть ни националистом, ни сторонником самостийности Украины. Не мог стоять на «Вольной территории» ни вопрос государственного языка, ни вопрос квот на язык синематографа. А название одной из его главных книг — «Русская революция на Украине» — мы уже приводили.
Чествование мертвых подчинено тем же законам пропаганды, что и любая другая публичная сфера. Народ верит тому, что сказал первый, второй — оправдывается. Это открытие не Йозефа Геббельса, оно гораздо старше. Если прах Махно будет торжественно захоронен в Гуляйполе, то все последующие разъяснения, протесты, возмущения станут пустым сотрясанием воздуха. Не будем мешать украинским «интеграл-националистам» метаться в поисках новых кумиров. Но сферу их поисков следует жестко ограничить деятелями круга и уровня Петлюры и Винниченко. Значит, необходимо сделать так, чтобы урна с прахом Нестора Ивановича Махно, если она покинет Пер-Лашез, была торжественно захоронена в Донецке.
Альберт Акопян (Урумов)
