✔ «Канонада „замороженного конфликта“ гремит на Донбассе днём и ночью» - «Аналитика»
ПОХОЖИЕ
«Действительно, запрет открывать огонь бойцам существует, в том числе ответный огонь, — сказал ополченец и волонтер Александр Жучковский, — но тут, как говорится, „есть нюансы“. Как и везде, есть официальная позиция и формальные правила, а есть, собственно, сама жизнь, которая вносит свои коррективы и нередко с формальностями, да и с самим законом, расходится. Прежде всего, огонь запрещено открывать в рамках „минского процесса“ для того, чтобы доказать европейским наблюдателям, какие украинцы агрессоры, и какие мы „белые и пушистые“ (доказать это все равно невозможно, но это уже другой вопрос). Понятно, что людям военным мнение наблюдателей до лампочки, и приказы, ограничивающие применение оружия, бойцам и их командирам очень не нравятся. Но политика всегда превалирует, и армия вынуждена подчиняться „генеральной линии“, за которой надзирают из Минска. Хотя „генеральная линия“ работает лишь там, где появляются белые джипы с пассажирами в белых касках. Чем наблюдатели ОБСЕ дальше — тем огонь с обеих сторон интенсивнее и чаще».
Запрет применять оружие, по его словам, «действует до тех пор, пока огонь противника не начинает наносить существенный урон бойцам ополчения». «Когда противник осуществляет прорывы и провокации на отдельных участках фронта, и мы несем потери ранеными и убитыми, никакие запреты больше не работают, да и ни один командир не запретит (и физически не сможет это сделать) подавлять огонь противника, который серьезно угрожает жизни солдат. Разумеется, когда украинцы обстреливает жилые кварталы из артиллерии, нашими силами всегда ведется контрбатарейная борьба», — сказал Жучковский.
Экс-глава Минобороны ДНР Игорь Стрелков отметил, что запрет на ответный огонь существует уже несколько месяцев. «За открытие такого огня угрожают различными карами, санкциями, вплоть до суда, ареста и трибунала. Но, поскольку война продолжается, это не очень аккуратно соблюдается, по крайней мере, на передовых позициях. Однако в отношении артиллерии, тяжелого вооружения, которое отведено в тыл армиями народной милицией ДНР и ЛНР, этот запрет соблюдается. Перестрелки продолжаются, но в основном ополченцы используют легкое пехотное оружие. С украинской стороны примерно то же самое. Я не знаю, введен ли у них официально запрет, но если бы не существовало хотя бы такого подобия перемирия и активные боевые действия бы шли, то с обеих сторон все выглядело бы совсем иначе», — сказал Стрелков.
По его оценке, попытки простимулировать соблюдение минских договоренностей подобным образом ни к чему не приведут. «Война как была неизбежной начиная с 2014-го года, так она неизбежной и остается. „Минск“ заранее, с самого первого дня, был мертворожденным ребенком. Поэтому это псевдоперемирие будет соблюдаться ровно до того момента, пока одна из сторон не решит пойти в наступление», — сказал Стрелков.
Военкор Марина Харькова пояснила, что еще 3 сентября 2017 года в Луганской Народной Республике были ужесточены меры наказания военнослужащих за нарушение так называемого школьного перемирия.
По ее словам, за нарушение режима прекращения огня могут уволить из армии республики или наложить серьезное взыскание, вплоть до привлечения к ответственности. Об этом, как отметила военкор, говорится в документе, опубликованном на сайте Минобороны ЛНР.
«Исключить провокационные действия личного состава, выполняющего задачи на передовой. Обо всех случаях открытия огня немедленно докладывать старшему должностному лицу по линии оперативных дежурных, проводить тщательные расследования с наказанием виновных должностных лиц вплоть до увольнения из рядов Народной милиции ЛНР», —отмечается в распоряжении.
Официальный представитель Народной милиции ЛНР Андрей Марочко, комментируя этот приказ, заявил тогда, что у каждого из военнослужащих ЛНР «есть понимание необходимости соблюдения режима прекращения огня».
«Но это не означает, что противник может бессовестно прийти на наши позиции и занять их, в случае угрозы жизни и здоровью наших бойцов, они имеют право на обеспечения своей безопасности путем применения оружия. Публикация документа является демонстрацией нашей готовности и стремления к мирному урегулированию конфликта», — сказал тогда Марочко.
По словам Марины Харьковой, ранее он сообщил, что командиры и бойцы подписывали это распоряжение, и этот процесс контролировался командованием. «Аналогичное распоряжение было и по подразделениям в ДНР, однако публично его не оглашали, доводя только до исполнителей. Фактически такие указы лишают любой инициативы командиров на местах, и они относятся к политической сфере. На практике это не означает беззубость или беззащитность подразделений, которые все-таки исходят из военной целесообразности. Но то, что подобные приказы существенно усложняют положение обычных бойцов и их командиров — однозначно. Процедуры согласования, различные проверки — все нацелено на выполнение „минских договоренностей“: мертвых, неоднозначных и нереальных. Их цена с каждым днем становится все выше, а переговоры находятся в тупике», — сказала военкор.
По ее словам, бойцы выполняют приказ, но, по понятным причинам, относятся к нему крайне неодобрительно. «Если поставить себя на их место, вам бы понравилось ежедневно быть мишенью на войне? Нет? Вот никому и не нравится. Вообще же эти все нынешние распоряжения отнюдь не новость. Еще год назад, тоже в сентябре, главы ДНР и ЛНР Александр Захарченко и Игорь Плотницкий запретили открывать огонь в ответ на обстрелы и провокации со стороны ВСУ. Захарченко в эфире телеканала „Россия 24“ заявил, что отдал аналогичный приказ, отметив, что ДНР до конца придерживается „минских договоренностей“, и что он считает этот шаг примером для Киева. В итоге, год назад это не работало и не стало примером, и сейчас такая же ситуация», — констатировала Харькова.
Что касается массированных обстрелов ВСУ, то их, как отметила военкор, не допустят, однако локальные, по ее словам, происходят каждую ночь, «убивая военных, калеча мирных».
Помимо этого, в армии существуют и другие проблемы, которые не могут не сказываться боевом духе солдат. «Проблем в армии достаточно, но их масштабность пусть оценивают генералы и военные эксперты. Как волонтер и фрилансер, я вижу недостаточность снабжения лекарствами, мешками и пленкой для укрепления блиндажей, тепловизорами, запчастями к разной технике. Список можно продолжить, но я сильно сомневаюсь, что его оглашение поможет исправить ситуацию. Главная проблема — почему за три с половиной года сто депутатов не озаботились принятием закона о статусе ополченцев, участников боевых действий, социальной защитой семей погибших бойцов и льготами? У получивших инвалидность пособие составляет 3 тыс. рублей, а боевые ранения зачастую оформляются с формулировкой „общее заболевание“. Это что за издевка?», — задается вопросом Харькова.
Марина Харькова также прокомментировала текущую ситуацию на фронте, обратив внимание, что за годы войны положение здесь не улучшилось. «Приближается четвертая (!) военная зима. Разные смешные политологи вещают о „заморозке“ конфликта. Страшно далеки они от правды о происходящем у нас. У них нет риска погибнуть от ежедневного обстрела, остаться зимой на улице, потому что дом сгорел после попадания в него снаряда, подорваться на мине, лишиться всего, посидеть в застенках спецслужб по политическим мотивам, как это происходит и на занятой ВСУ территории Донбасса и по всей Украине. На деле замороженный конфликт гремит у нас канонадой постоянно — уже и днем, не только ночами. Но ощущение, что этот грохот не доносится до ушей принимающих решения в „минских“ или „нормандских“ форматах», — заключила она.
Напомним, ранее запрет на ответный огонь вводился в сентябре прошлого года, когда лидеры ДНР и ЛНР заявляли об одностороннем прекращении огня. Однако мирные инициативы руководителей республик не нашли отклика у противоположной стороны конфликта. Судя по всему, сегодня попытки снизить напряженность на фронте также не имеют успеха на фоне сообщений о новых регулярных обстрелах со стороны ВСУ.
