✔ Советский инженер о личном опыте борьбы с крылатыми ракетами «Томагавк» - «Новости Дня»

В начале 80-х годов в связи с принятием на вооружение США первых «Томагавков» возникла большая проблема борьбы с ними. В тот период я проходил службу старшим инженером по радиоэлектронному оборудованию в инженерно-авиационной службе штаба ВВС Прибалтийского военного округа и по своим функциональным обязанностям отвечал за эксплуатацию радиоэлектронного оборудования самолетов-истребителей в частях ВВС нашего округа, в первую очередь за бортовые радиолокационные комплексы перехвата и прицеливания.

Из Москвы постоянно шли директивы о поиске путей поражения крылатых ракет истребительной авиацией. Командующий ВВС Прибалтийским ВО генерал-лейтенант Масалитин дал команду отделу боевой подготовки штаба и инженерно-авиационной службе штаба ВВС ПрибВО подготовить такие предложения.

Поскольку в то время я считался главным спецом по самолетным радиолокационным прицелам, то от инженеров пришлось отдуваться мне. Данных по крылатым ракетам было очень мало, но, подсчитав по основному уравнению радиолокации (есть такое в теории радиолокации) возможную дальность обнаружения такой малоразмерной и малозаметной цели, как крылатая ракета, я доложил, что имеющимися на вооружении самолетными радиолокационными прицелами обнаружить и поразить ее практически невозможно.

Главный инженер ВВС ПрибВО генерал Петрунин доложил об этом командующему. Меня вызвали к нему и объяснили, что я не прав, поскольку основное уравнение радиолокации это х..ня, а «советская авиационная техника лучшая в мире и летчики покрыли себя неувядаемой славой».

В июне 1983 г. в Прибалтике состоялись крупные учения «Запад-83», к участию к которым привлекался и Балтийский флот. У моряков были мишени, имитирующие противокорабельные крылатые ракеты. Командование ВВС Прибво договорилось с ними о проведении летного эксперимента. Чтобы приблизить эксперимент к реальным условиям с мишени сняли отражатели радиолокационного сигнала и тем самым уменьшили эффективную площадь рассеяния мишени в десятки раз.

Я повторно доложил командованию, что со снятыми отражателями обнаружить и поразить мишень тем более не удастся, но был послан далеко-далеко.

С аэродрома Нивенское Калиниградской области подняли в воздух пару самолетов Миг-23МЛ, боевой порядок установили ‘фронт пары’, атака в переднюю полусферу. По данным наведения с корабля летчики начали атаку над морем. Через некоторое время прошел доклад: «Один истребитель упал в море, летчик катапультировался и жив!». Приземлившийся на аэродроме ведущий доложил, что он обнаружил и захватил прицелом мишень, но после пуска ракета пошла вначале на на цель, а потом перенацелилась на ведомого и сбила его.

Меня, как ответственного за техническое состояние комплексов перехвата и прицеливания командование начало дрючить «в особо извращенной форме», вначале по телефону, а потом и очно. Невзирая на то, что я в тот момент был на аэродроме в Пярну, а аварию потерпел Миг-23МЛ, взлетевший с аэродрома в Калиниградской области, за мной послали Ан-26 и срочно доставили в Нивенское.

Мне приказали немедленно доложить, почему ракета перенацелилась на ведомого и кто в это виноват. Проверка самолетной РЛС «Сапфир-23» и цепей сопряжения с ракетой на земле подтвердила их полную исправность. Но это никого из командования не убедило, ор и топание ногами с использованием непарламентских выражений в мой адрес продолжались.

Меня спасло то, что перед вылетом из Пярну я успел дозвониться до Нивенского и приказал тамошнему инженеру немедленно снять с самолета кассету с пленкой фотоконтрольного прибора, фотографирующего экран бортовой РЛС. А самое главное — никому кассету не отдавать, только мне. В то время других средств объективного контроля работы РЛС на борту не было. По опыту предыдущих расследований летных происшествий я знал, что зачастую в таких делах речь идет не об установлении истины, а о поиске крайнего в очереди. Идет грызня — летчики валят все на технику, а инженеры на летчиков. И куда при необходимости могла пропасть эта кассета никому не известно.

После проявки пленки и ее анализа все стало на свои места.

А когда появились снимки с экранов наземных и надводных РЛС, осуществлявших наведение, а также звукозапись радиообмена больше ни у кого желания наезжать на меня не осталось. Хотя и извинений за предыдущее я не дождался.

По материалам объективного контроля было достоверно установлено, что в ходе перехвата летчики, горя желанием обязательно сбить мишень, увлеклись атакой, перестали контролировать боевой порядок и ведомый вышел вперед ведущего на расстояние три километра.

Как только на экране прицела ведущего появилась метка цели, т.е. самолета ведомого, он произвел ее захват и немедленный пуск ракеты. Техника отработала штатно, ведомого спасло только то, что на прицеле у ведущего переключатель вида атаки стоял в положении ‘ППС’ (передняя полусфера), ракета Р-27Р взорвалась мгновенно при подлете к цели и раскрывшееся стержневое кольцо боеголовки перерубило самолет в районе хвоста. Если бы переключатель был в ‘ЗПС’ (задняя полусфера), то подрыв произошел бы с задержкой в районе пилотской кабины. Моряки увидели эпическую картину, как из облаков вываливается разрубленный на две части самолет, хвостовая часть которого горит, а из кабины катапультируется летчик. Его приводнение прошло нормально и буквально через 10-15 минут его выловили из воды.

И кстати, при атаке отметка от мишени на экране бортового локатора ни у ведущего, ни у ведомого так и не появилась. Бортовые локаторы Миг-23 мл не видели цель со столь малой эффективной площадью рассеяния.

Так что практика подтвердила незыблемость основного уравнения радиолокации. Еще раз подтвердилось: практика — критерий истины.

И подтвердилась еще одна истина: «Ушел бы из авиации, но люблю цирк и циркачей!»