✔ Бренд "Путин" в современном мире сильнее бренда "Россия" - «Политика»

Кремлю пока не удается придумать образ будущего, с которым Владимир Путин мог бы пойти на выборы-2018. О том, что эта работа идет с трудом, «Ведомостям» сообщили человек, близкий к администрации президента, и бывший федеральный чиновник. Другие близкие к администрации собеседники говорят, что работа идет «бурно» и «сложно»; по теме прошло более десятка совещаний, добавляют двое из них. 

Проблему поиска образа будущего прокомментировал политолог Алексей Чадаев:

«Бренд «Путин» в современном мире сильнее бренда «Россия», нравится нам это или нет. Россия – страна со множеством проблем, хромающей экономикой, санкциями и разным внутренним неустройством. Путин – один из самых авторитетных и влиятельных мировых лидеров, к чьему мнению прислушиваются и с кем хотят иметь дело самые разные люди и силы на самых разных континентах.

Взяв Крым, Путин сделал очень масштабную заявку. Когда мы сейчас говорим: «Крым наш», ключевым становится ответ на вопрос о том, кто такие эти «мы». Потому что если «мы» - это только лишь возникшая в Беловежской Пуще в конце 1991 года РФ, государство-субститут из числа таких же на руинах поверженного Союза, то это просто неправда: Крым не «наш» и никогда им не был, мы не по праву покусились на чужое. Но вот если «мы» - это та самая историческая Россия, существовавшая ранее в формах Российской Империи и Советского Союза – то да, он наш, он полит нашей кровью и является неотъемлемой частью нашей истории. Но такое «мы» сразу же ставит множество других, куда более острых вопросов об этом наследии, нашем к нему отношении и наших на него правах. И этот, скажем так, «большой разговор» не то что не закончен – он даже толком не начат.

Ключевой особенностью, общей и для петербургской России, и для коммунистического СССР, была весьма специфическая по мировым меркам роль государства, выполняющего роль «модернизатора», «прогрессора» и в то же время «вестернизатора» своей территории, при этом все время находящегося с этим самым Западом в состоянии войны – либо «холодной», либо время от времени «горячей», когда Запад все же решался на прямую агрессию. Перенимать технологии, организовывать у себя (часто с огромным надрывом) скачки «догоняющего» и «опережающего» развития, и при этом не дать себя поработить, сохранить суверенитет и способность к самостоятельному действию. Казалось, в 1991-м мы окончательно это утратили, причем по сценарию «второго нашествия марсиан»: наш оформленный тогда «образ будущего» был образом тихой и комфортной мировой периферии, с пристойным (пусть и не самым-самым в мире) качеством жизни, но при этом, по сути, внешним управлением в ключевых сферах. Путин довольно долгое время никак не показывал, что он собирается из этой колеи куда-то сворачивать. Но сейчас, если угодно, «маски сорваны» – и теперь нам скопом припоминают все прошлые грехи всех прошлых царей от Ивана до Иосифа и от Алексея до Михаила, имея в виду, что Россия как таковая, Россия сама по себе и есть то зло, которое должно быть окончательно выкорчевано и на его месте может быть только обезжиренный симулякр для веганов и экогомоправозащитников. Путин – возражает. И этот сюжет тоже еще очень далек от завершения.

Наши собственные нынешние мучения по вопросу «куда идем» - от внутренней неготовности, страха принять на себя бремя этой чудовищно опасной роли. Мы не хотим быть никому врагами; у нас в нашем внутреннем языке само слово «враг» практически запрещено. Но проблема в том, что нас самих врагами называют уже все более открыто. И во все большем количестве мест в мире.

Путин приходил на волне укрепления государства, которое в тот момент выглядело как проходной двор, где любой пройдоха мог прийти и взять что плохо лежит в любом количестве. Сегодня государство восстановило контроль над всеми сферами, которые хотело контролировать. Но это создало другую проблему: в сегодняшних условиях нет и не может быть никакого отделенного от государства, самостоятельного агента развития: сказки про доброго дядю-инвестора оставьте трупам индейцев, в свое время разменивавших стеклянные бусы на острова. Но оно, увы, и само показало на нынешнем этапе свою неспособность выполнить эту роль. Соответственно, сегодня вопрос: либо мы все же окажемся способны его создать из того, что имеем, либо здесь завтра будет пир стервятников. Времени немного, но оно пока есть. И тут дело не то чтобы лично в Путине: путинская политика – это тот вектор, выбрав который, мы дальше уже не можем отойти в сторонку и сказать всем «извините, мы пошутили». Любая попытка это сделать, приведет к тому, что нас просто сомнут.

Проблема в том, что мы-сегодняшние, в отличие, скажем, от СССР, больше не предлагаем миру никакой идейной альтернативы господствующему статус-кво. У нас такой же олигархический капитализм, социальное неравенство и отсталая госсистема, как у множества стран второго эшелона современного миропорядка. Но зато мы все еще способны защищать слабых, оспаривать принятые непонятно кем решения о судьбах целых стран и народов, и явно указывать на случаи применения двойных стандартов. Это наш важнейший капитал, то, за что нас ненавидят одни, а другие воспринимают как последнюю надежду. И это тот рубеж, который сдавать нельзя.

Мы имеем очень несовершенное, плохо работающее и довольно архаичное государство – но при этом институт президентства является сегодня в нем одним из наиболее дееспособных и сильных. Однако реальный источник его силы – в сформированном за предыдущие годы доверии большинства граждан лично Путину, и именно это доверие делает всю систему в целом как-то управляемой. Наша задача на ближайший цикл – усиливать и обновлять другие институты, постепенно перераспределяя полномочия и уходя от переконцентрации власти в одной точке – но это работа не на год и не на два. Почему только сейчас, а не раньше?

Все сказанное – конечно, не для пропагандистских плакатов и роликов. Оно – для собственного внутреннего понимания. Я специально разбираю сейчас варианты сценариев, связанных с отказом от четвертого срока – и пока не вижу ни одного позитивного: во всех случаях получается, что мы обнуляем то, чем пока только и можем более или менее гарантированно прикрыться от идущих снаружи и изнутри волн хаоса. Поэтому мой личный голос – за то, чтобы Путин в 2018-м остался».