17 октября 2019, 23:03 - NovostiNK По логике, именно Никол Пашинян должен был бы стать самым доверительным партнером президента России Владимира Путина, но по факту таковым сейчас является Ильхам Алиев. Поэтому до определенного момента азербайджанскому президенту нужно беречь как зеницу ока армянского премьера, запутавшегося, подобно ранее дашнакам, в определении геополитической идентичности. СТАНИСЛАВ ТАРАСОВ, — ИА REGNUM Российский сопредседатель МГ ОБСЕ Игорь Попов, который редко выступает с какими-либо заявлениями, на сей раз, будучи в Степанакерте вместе с коллегами-сопредседателями от США и Франции, сообщил, что «при согласии глав МИД двух стран (Азербайджана и Армении — С. Т.), встреча между нами может состояться в Братиславе, на полях саммита глав МИД стран ОБСЕ в первых числах декабря нынешнего года». Но о чем конкретно будут пытаться договариваться конфликтующие стороны, как всегда остается тайной за семью печатями. Если исходить из озвученной позиции МГ ОБСЕ, речь должна идти относительно неких «подходов касательно гуманитарных вопросов, которые были обсуждены лидерами Армении и Азербайджана на встрече в Вене в марте». В этой связи бросается в глаза несколько «усеченный» подход Минской группы к переговорной тематике, так как в Вене президент Азербайджана Ильхам Алиев и премьер-министр Армении Никол Пашинян в ходе трехчасовой беседы, как указывалось в заявлении МГ ОБСЕ, «договорились усовершенствовать механизмы прямого общения». Это первое. Второе: стороны обменивались мнениями о ряде существенных вопросов в процессе карабахского урегулирования, подчеркивали важность формирования благоприятной атмосферы для мира и диалога. Для этого они отметили важность конкретных и ощутимых шагов для разработки ряда гуманитарных мер и договорились также о продолжении «прямого диалога». Но такого прямого диалога нет, даже вопрос организации обмена задержанными лицами буксует. Глава МИД Азербайджана Эльмар Мамедъяров, указывая на какой-то документ, который положила на стол Минской группы и содержание которого остается неизвестным, в интервью «Известиям» заявил, что, «к сожалению, мы должны говорить не о переговорах, а именно о встрече». О документе МГ ОБСЕ, похоже, забыто, и складывается ощущение, что Баку и Ереван при встречах начинают все чуть ли не с «чистого листа». Более того, Азербайджан не делает секрета из того, что ставка на новое руководство Армении в урегулировании нагорно-карабахского конфликта себя не оправдывает. И почему Алиев вел игру на этом направлении, остается загадкой. В сухом остатке формальные переговоры даже по обсуждению гуманитарных вопросов воспринимаются только как альтернатива военным действиям. А что все же есть? Ведь когда тот же Пашинян заявлял, что «Нагорный Карабах (Арцах — С. Т.) — это Армения», многие недоумевали, что это значит. Было ясно только то, что практическая реализация этого лозунга ведет к срыву существующего переговорного процесса, создает повод для перехода Азербайджана к силовому сценарию действий. Но Баку, и не только он, предпочел считать, что «Пашинян играет для внутренней аудитории» и это подтверждается последующем ходом событий. Ереван остается в прежнем переговорном формате по урегулированию конфликта. Еще один тезис Пашиняна о необходимости «приемлемости окончательного решения карабахской проблемы для народов Армении, Арцаха и Азербайджана» имел более глубокий, но не совсем понятный смысл. Когда Алиев на Валдайском форуме в Сочи заявил, что «Карабах — это Азербайджан», его слова воспринимались как ответный ход Баку, стремление не допустить к переговорному процессу Степанакерт. Но он тоже официально не вышел из переговоров. На этом «тезисная перестрелка» между Алиевым и Пашиняном могла бы завершиться. Однако азербайджанский президент пошел дальше. Выступая на Совете сотрудничества тюркоязычных государств (ССТГ), он сказал следующее: «Нахчыван отделен от материковой части Азербайджана. Между ними расположен Зангезур — древняя азербайджанская земля. Ее передача Армении создала географический раскол тюркского мира». Следующая цитата из речи Алиева: «Полагаю, что пришло время нам всем перейти на следующий уровень, то есть приступить к формированию новых горизонтов общетюркского будущего. В этой связи у меня имеются два предложения. Первое: разработать программу «Тюркское видение 2040». В ней должны найти отражение долгосрочные цели тюркоязычного сообщества и пути их достижения». Это уже геополитика, перетекающая со страниц учебников в плоскость реальности. Но почему именно сейчас Алиев стал обозначать столь широкие геополитические горизонты? Прежде всего потому, что, по оценке Баку, в Закавказье воссоздается геополитическая матрица 1920-х годов, когда московские большевики вступили в геостратегический альянс с Анкарой. Что было тогда? Азербайджан в апреле 1920 года стал первым государством в регионе, где произошла советизация. Большую роль в этом сыграла никем не признанная кемалистская Турция, рассчитывавшая на поддержку Москвы. И она ее получила. Правившие в Армении дашнаки, вступившие сначала в альянс с русским генералом Деникиным, а после полностью переориентировавшие свою внешнюю политику на Антанту, оказались для Москвы, Баку и Анкары общими политическими и идейными противниками. Поэтому любые спорные территориальные проблемы, которые тогда терзали Баку и Ереван, по определению должны были решаться и практически решались в пользу Азербайджана. И не потому, что он был богат энергетическими ресурсами мирового значения. Тогда цель Москвы определялась задачей построить новую опору революционного процесса, проложить мост всемирной революции на мусульманский Восток. Она помогла Турции и морально, и материально. Исторический парадокс как раз в том, что Москва восприняла пантюркистский проект «Великий Туран» как возможность советизации огромных пространств. Правда, тогда в Москве так думали не все. Так, наркоминдел РСФСР Георгий Чичерин отказывался верить в геополитические химеры Льва Троцкого, предлагая ввести в так называемые «спорные территории» между Азербайджаном и Арменией войска Красной армии. Но Чичерин проиграл тем, кого сам называл «кавказскими национал-коммунистами», которым удалось разработать и провести через договоры с Турцией начала 1920-х годов свою версию национально-территориальных преобразований в регионе, которая действовала вплоть до развала СССР. И с немалыми проблемами 30 ноября 1920 года на совместном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК ВКП (б) было принято решение о передаче Зангезура Армении. Такие решения в тот период определялись главным образом геополитическими проблемами, когда Москва действовала уже по сценарию географического раскола тюркского мира. В этом смысле президент Азербайджана абсолютно прав. Да и сейчас его расчеты строятся не на песке. После прихода к власти Пашиняна обозначился тренд геополитической трансформации Армении в сторону Запада (прежний вариант дашнакцаканской Армении). Азербайджан, несмотря на свое отсутствие в ОДКБ и в Евразийском экономическом союзе, активно развивает отношения прежде всего с Москвой (вариант действий последнего мусаватистского правительства), удачно вклиниваясь в отношения по линии Москва — Анкара. Алиев почувствовал признаки большого геополитического передела и стал расставлять свои главные ударения. Если ему удастся закрепить внешнюю политику на этом направлении, безусловно, перед ним могут открыться иные перспективы и в нагорно-карабахском урегулировании. Ведь просто начинать с Арменией войну — глупо и опасно. Выждать момент и определиться в формирующемся раскладе сил, как на Ближнем Востоке, так и в Закавказье, предполагает большое дипломатические искусство и опыт, чего Алиеву не занимать. Поэтому до определенного момента азербайджанскому президенту нужно беречь как зеницу ока Пашиняна, запутавшегося, подобно ранее дашнакам, в определении геополитической идентичности. По логике, именно армянский премьер должен был бы стать самым доверительным партнером президента России Владимира Путина, но по факту таковым сейчас является Алиев. Так что от предстоящей встречи глав МИД Азербайджана и Армении в Братиславе ждать каких-либо сенсаций не приходится. Главные события сегодня происходят не там. Поделитесь с друзьями: