16 октября 2019 11:04 Сирийский конфликт стал для США такой же военной авантюрой, начатой по идеологическим причинам и закончившейся унизительным отступлением. Так считает ближневосточный корреспондент британской The Times Ричард Спенсер. «Где-то в восточной сирийской пустыне американские солдаты запрыгивают в свои вертолёты — они последние, кого выводят из миссии, подошедшей к своему преждевременному и унизительному концу», — начинает свою статью Спенсер. А местные жители, работавшие на американцев, без сомнения, будут умолять взять их с собой, поскольку их будущее в «политической вселенной, управляемой либо сирийским режимом, либо протурецкими ополченцами», выглядит неопределённо, прогнозирует журналист. Хотя в этот раз «исход» менее заметен, параллели с падением Сайгона 45-летней давности не могут быть простым совпадением, считает автор. «Тогда, так же как и сейчас, американская военная авантюра, начатая по идеологическим причинам, закончилась отступлением», — напоминает Спенсер. Разница в том, что сегодня не американские военные были побеждены в бою, а американские политики — в способности к стратегическому мышлению. По мнению корреспондента The Times, уход из Сирии — неудача не только Дональда Трампа. До него вмешаться в сирийский конфликт решил его предшественник Барак Обама, находившийся в постоянной нерешительности относительно того, как именно должно происходить это вмешательство, и пытавшийся найти «идеальное решение для очевидно неидеального конфликта», в то время как другие игроки использовали более простые схемы. Во времена Обамы США стремились к свержению режима, однако не хотели добиваться этого военными методами — единственно действенными. Они вооружали повстанцев, но этого вооружения было недостаточно для победы в битвах, его хватило лишь для того, чтобы сделать их мишенью для сил режима или джихадистских группировок. Они также грозили режиму ответными действиями в случае применения химического оружия, однако на деле ничего не предпринимали. Наконец, Обама принял решение о союзе с ополченцами Отрядов народной самообороны — сирийского крыла турецкой Рабочей партии Курдистана, — «наименьшим из зол» в борьбе с «Исламским государством» (террористическая группировка, запрещена в РФ), при этом не поддержав стремления курдов к автономии и ни разу не попытавшись использовать дипломатические или экономические рычаги для того, чтобы убедить президента Турции Эрдогана согласиться с подобным исходом. Однако, как бы ни сбивали с толку «зигзаги» политики Обамы, Дональду Трампу удалось его превзойти, отмечает автор. Учитывая, что охраняемая США зона на востоке Сирии была унаследована им от предшественника, твёрдое заявление со стороны США могло бы обеспечить ей полуофициальный статус — именно так поступил Джордж Буш — старший с Иракским Курдистаном в 1991 году, — однако Трамп предпочёл не делать этого. Действительно, решение Трампа о выводе войск соответствовало его предвыборному обещанию об уходе с Ближнего Востока, однако шло вразрез с обещанием сохранять давление на Иран и интересами Америки по части противостояния российскому влиянию, подчёркивает журналист. И Россия, и Иран имеют в Сирии стратегические интересы. Более того, зона, освобождённая американскими военными, открывает иранским ополченцам широкий наземный путь прямо к израильской границе. По мнению корреспондента The Times, Ближний Восток для Трампа больше не является приоритетом — так же как Юго-Восточная Азия перестала быть приоритетом для президента Никсона к моменту вывода американских войск из Вьетнама. Как напоминает автор, в это время Никсон уже вёл переговоры с Китаем, «перекраивая евразийскую и мировую политику на поколение вперёд», а события в Юго-Восточной Азии были кровавым отвлекающим манёвром в «длительной игре по сдерживанию Советского Союза». «Президент Никсон был занят международной шахматной партией, переставлять фигуры в которой должен был глава его внешнеполитического ведомства Генри Киссинджер. Всего 15 лет спустя унижение последних дней в Сайгоне сменилось триумфом после падения Советского Союза», — пишет автор. Неизвестно, на какую компенсацию рассчитывает Трамп за это «ошеломительное поражение», и есть ли у него вообще план, спрашивает Спенсер.