✔ Северный Кавказ еще способен опровергнуть экономические догмы: эксперт - «Транспорт»
ПОХОЖИЕ
Насколько эффективным, на ваш взгляд, является новый пакет мер господдержки, предложенный Минкавказа для приоритетных инвестпроектов на территории СКФО? Не постигнет ли эту инициативу та же участь, как в случае с провалившейся программой госгарантий?
На недавнем заседании Координационного совета РСПП по СКФО мы выступили с рядом критических замечаний и предложений по этому поводу. На наш взгляд, проблема состоит в том, что сегодня в России есть несколько параллельно действующих систем господдержки предпринимательства — хотя можно возразить, что каждая из них фокусируется на своем сегменте. Например, есть система поддержки малого и среднего бизнеса, которая действует через Минэкономразвития и Корпорацию МСП. Есть система Минпромторга, работающая через Фонд развития промышленности, причем сейчас создаются региональные фонды для менее крупных проектов — это достаточно эффективный механизм, за продвижение которого в регионы можно только похвалить Минпромторг. Наконец, в СКФО сейчас создается механизм распределения средств господдержки через региональные корпорации развития.
В чем состоит суть ваших предложений?
На наш взгляд, необходимо определенное упрощение и унификация этих механизмов, а в ряде случаев раздробление инструментов господдержки между несколькими министерствами и ведомствами просто недопустимо — и для Кавказа это особенно актуально. В тоже время создаваемый сегодня механизм господдержки через региональные корпорации развития, на наш взгляд, получился достаточно сложным. Понятно, что его разработчики решают двоякую задачу: с одной стороны, стимулирование экономики в регионах, а с другой, отсечение недобросовестных организаций, чтобы не допустить потери средств бюджета. Но я предвижу, что подобрать проекты под него будет очень сложно — это отмечали даже главы правительств субъектов федерации, присутствовавшие на заседании, не говоря уж о представителях бизнеса.
Мое мнение: бизнес предпочел бы иметь более простые механизмы получения средств от государства на поддержку проектов в приоритетных отраслях, а не ходить к «шведскому столу», предлагаемому несколькими ведомствами, и искать, что ему подойдет. Разумеется, определенная межведомственная координация в этом вопросе присутствует, но нам пока далеко до эффективной увязки этих действий со стратегией развития региона.
Несколько дней назад в Москве состоялся очередной съезд РСПП — поднималась ли там тема упрощения инструментов господдержки для реального сектора, в том числе на Кавказе?
Да, присутствовала такая постановка вопроса: бизнесу очень сложно ориентироваться в той причудливой системе преференций, которая реализуется разными органами — не проще ли снизить налоги для всех и тем самым упростить механизмы? Президент на это лично ответил, сказав, что мы не имеем возможностей для радикального снижения налогов, и хотя система отбора отдельных проектов сложна, но ее идея — точечно воздействовать на экономику и стимулировать очаги роста. Из этого можно сделать вывод, что речь идет не о стихийно возникающих механизмах, а об осмысленной позиции правительства.
Та же самая аргументация — и в случае с ключевой ставкой ЦБ: если сделать ее для всех на уровне условно пять процентов, это приведет к ряду структурных перекосов. При этом президент привел в пример Китай с его быстрым экономическим ростом, но отметил, что нужно смотреть на качество этого роста — если слишком отпустить вожжи, то обратной стороной этого может стать надувание «пузырей» на различных рынках. Заниженная ставка по кредитам в первую очередь приведет к росту розничного кредитования, завышенному потреблению, не обеспеченному соответствующими доходами, пузырям на фондовом рынке и рынке недвижимости и прочим структурным диспропорциям.
Поэтому действующие механизмы господдержки способствуют тому, чтобы финансирование получали те проекты, которые способствуют развитию экономики. И это абсолютно правильный подход, так как российскому производителю, финансируемому под 12–15 процентов годовых, часто сложно конкурировать с иностранными компаниями, которые в своих странах имеют доступ к финансированию под 3–5 процентов. Точечное финансирование таких проектов под специальную ставку через банки и институты развития выравнивает условия конкуренции и является важным элементом промышленной политики. Хотя в случае с промышленностью, на мой взгляд, речь должна идти не о сумме в 40 миллиардов рублей, а как минимум в 10–20 раз большей.
Много ли вы знаете на Северном Кавказе компаний, которые смогут воспользоваться предлагаемыми мерами господдержки? Первые несколько лет существования Корпорации развития Северного Кавказа показали, что их можно пересчитать по пальцам.
Механизм часто прописывается так, что компании, которые способны выполнить все требования, наверное, вообще могут не прибегать к льготным инструментам, поскольку они имеют возможность получать финансирование на рыночных условиях, а компании, ради которых эти механизмы создаются, оказываются за рамками этой системы. Получается, что пока она комфортна для тех, кто может обойтись и без государственной поддержки, пусть даже с удлинением срока окупаемости.
Хотя и для крупных предприятий это имеет значение. Проект с окупаемостью на 7–10 лет в нынешних рыночных условиях, скорее всего, будет отвергнут как очень рискованный, а если с учетом господдержки его окупаемость сокращается до 3–5 лет, это уже позволяет инвестировать. В любом случае для государства важно провести правильную грань между тем, чтобы бизнес шел на риск и при этом не заигрывался, потому что есть примеры, когда «флагманы господдержки», в том числе на Кавказе, чувствуют себя «не очень» — например, в последние недели на слуху дагестанский проект «Дагагрокомплекс», оказавшийся под банкротством.
Вообще говоря, ни бизнес, ни государство не надо идеализировать. Государственные механизмы часто имеют коррупционную составляющую и излишнюю забюрократизированность, но и бизнес нередко неадекватно оценивает экономическую ситуацию, спрос и предложение на конкретном рынке, не говоря уже о примерах, когда целью инициаторов проекта является заработать на строительстве объекта, а не на его дальнейшей эксплуатации.
Поэтому ставка на отбор качественных проектов выглядит оправданной. Это позволит минимизировать риски неэффективных управленческих решений со стороны государства и отсечь излишне авантюрные проекты.
Можете ли вы вообще отметить какие-то позитивные сдвиги в госпрограммах поддержки бизнеса в СКФО за последние годы?
Да, например, Минкавказа в качестве значимого критерия при отборе инвестиционных проектов своим приказом № 99 включил наличие команды. Успешные проекты за редкими исключениями не формируются с нуля, они создаются на какой-то основе. Не может быть так, что человек раньше торговал водкой, а теперь собирается стать поставщиком Роскосмоса, узнав, что эта деятельность субсидируется государством. Если стимулом для предпринимательской активности является только наличие поддержки государства, это неправильно. Господдержка должна снижать риски, но не создавать ситуацию, когда предприниматель забывает о них и перекладывает их на государство. Радость у предпринимателя наступает не в тот момент, когда тебе дали деньги, а когда ты создал стабильный бизнес, который обслуживает долг и обеспечивает его погашение в разумный срок.
Как вы оцениваете мегапроект Каспийского хаба, который сейчас продвигает Минкавказа? Видите ли вы условия для присоединения к нему частного бизнеса?
Необходимо понимать, как этот проект укладывается в стратегию транспортной инфраструктуры юга России — в целом должны быть увязаны между собой различные документы стратегического планирования. Здесь тот же случай, что и с каналами господдержки. Есть стратегии развития регионов, федеральных округов, отдельных отраслей, которые необходимо увязывать между собой. Но на практике мы часто видим совершенно иную картину. Документы принимаются в разное время, используются разные системы показателей. В планах финансирования иногда просто пишутся цифры по принципу: этого нет — предположим, что будут инвестиции частного бизнеса, хотя эти цифры могут быть ничем не обоснованы, это просто строки отражающий скрытый дефицит привлечения инвестиций.
Поэтому в случае с крупными проектами прежде всего надо быть честными по отношению к самим себе. Зачастую нашим чиновникам можно только посочувствовать: если они напишут всё как есть, то не защитят свои документы и завтра лишатся работы, а если напишут, «как нужно», то мы в очередной раз получим нереалистичный документ, с которым будет очень сложно работать и органам государственной власти и бизнесу.
Но если вернуться к сути проекта «Каспийский хаб», то сама идея здравая, так как многие города регионов СКФО с логистической точки зрения являются либо логистическим тупиком, либо узким «бутылочным горлом». Поэтому крупный логистический комплекс на Каспии и сопутствующая инфраструктура, разумеется, вызовут интерес у частного бизнеса.
При этом у Кавказа появится шанс на практике опровергнуть известную еще со времен английского экономиста начала 19 века Дэвида Рикардо «теорию сравнительных преимуществ», которая и сейчас имеет множество последователей, хотя не раз доказывала свою несостоятельность. Согласно этой теории, Кавказ должен сконцентрироваться прежде всего на тех отраслях экономики, где у него существуют естественные преимущества — АПК и туризме, отраслях, где конкуренция очень высока, и шанс на крупный успех не слишком велик. Напротив, международный логистический коридор открывает для экономики Северного Кавказа возможности развития совершенно новых отраслей, с другой добавленной стоимостью и другими перспективами для рынка труда.
Если вернуться к съезду РСПП: одним из главных его событий стало пожелание президента Владимира Путина членам правительства проявлять меньше публичной активности по поводу обсуждения налоговой реформы. Как проходила дискуссия на эту тему?
Действительно, вопрос налоговой реформы был в фокусе внимания съезда — можно сказать, что ему было уделено непропорционально много времени по сравнению с другими темами. Это было связано с тем, что по традиции на съездах РСПП присутствует весь экономический блок правительства, и у нас была возможность из первых уст узнать мнение по данному вопросу Игоря Шувалова и Антона Силуанова.
Но сразу надо сказать, что дискуссия о налогах в целом не выходила за рамки той информации, которая уже появилась в СМИ на момент проведения съезда. Пока по поводу налоговой реформы единого мнения внутри правительства нет, так как нет согласованной оценке влияния этих мер на экономику и социальную политику.
Во-первых, речь идет не о сиюминутных действиях, которые будут влиять на экономику уже в этом году — предполагаемый комплекс налоговых решений должен вступить в силу начиная с 2018 года, а может быть, и с 2019 года. То есть речь идет о некоем перспективном редизайне налоговой системы с целью стимулирования предпринимательской активности.
Во-вторых, это не просто изолированные решения в рамках налоговой сферы, а новации, предполагающие существенное изменения пенсионной системы, хотя этот момент обсуждается сейчас гораздо меньше. А ведь это тоже очень важный вопрос — норма накопления в России остается сравнительно низкой и явно не соответствует заявленным планам опережающего экономического роста.
Сформировало ли руководство РСПП какое-то единое мнение по поводу предлагаемых налоговых маневров?
Здесь тоже нет единого мнения: высказывались аргументы как «за», так и «против» — например, о том, что налоговый маневр будет иметь инфляционные последствия. В любом случае, чтобы иметь консолидированную позицию, нужно анализировать одобренный правительством законопроект об изменениях в Налоговый кодекс и ряд других законов, а не высказывания отдельных членов кабинета министров в СМИ и на различных общественных мероприятиях. Но информации о мотивировках тех или иных решений со стороны правительства представлено не было — напротив, Игорь Шувалов прямо заявил, что пока идет детальный экономический просчет последствий различных вариантов изменения налогового законодательства, и до его завершения выносить на публику ни конкретные решения, ни их внутреннюю логику, правительство РФ не планирует.
Президент РСПП Александр Шохин согласился с таким подходом правительства, но при этом попросил президента не накладывать строгого «эмбарго» на общение между экономическим блоком правительства и предпринимательскими организациями. Мы надеемся, что представители делового сообщества будут привлечены к процессу обсуждения и выработки решений, которые станут частью экономической стратегии правительства. Но последовательная позиция предпринимательского сообщества, включая РСПП, появится только после того, как решения правительства будут в должной мере формализованы.
Каково ваше личное мнение относительно обсуждавшихся в последнее время налоговых инициатив?
Если говорить о предложении повысить НДС, то нужно напомнить, что это налог, которым в любом случае облагается потребление, поэтому его повышение естественным образом коснется каждого. Все товары, в том числе повседневного спроса, работы и услуги, облагаемые НДС, вырастут в цене, но при этом повышение НДС стимулирует экспорт. Чем больше доля экспорта в структуре выручки той или иной компании, тем более выгодной для нее будет эта мера.
С другой стороны, можно порассуждать о том, насколько справедливо повышение НДС. Мое мнение: сама логика НДС как налога на потребление уже несет некий элемент справедливости: чем больше потребляешь, тем больше платишь налога. Хотя, конечно, это коснется каждого, и для разных категорий потребителей будет по-разному обременительным.
Николай Проценко, редактор отдела «Экономика» «NOVOSTI-DNY.Ru»
