✔ Кандидат в Керенские Соловей: массы дураков — на революцию деградации - «Общество»
ПОХОЖИЕ
15:46
— Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее грянет буря!..
Вот собственно к этим известным строкам Максима Горького и сводится сейчас информационная активность проф. Соловья.
Недавний уход Соловья из МГИМО, который, по его утверждению, он совершил по причине «политического давления», призван создать «новому Милюкову» известный ореол, способствующий обретению статуса оппозиционного гражданского, а потом и политического лидера. Сомнение отдельным «оппозиционерам» внушает сейчас только идеологическое «переобувание» Соловья. Из «националиста» периода 2012–2014 годов он в 2019 году вдруг сделался «либералом». «Я как либерал», — любит повторять он. Парадоксально, но факт, что проф. Соловей на своей странице в социальных сетях уже вообразил себя будущим революционным диктатором России. Вот весьма характерный в этом плане диалог. 31 июля некто Андрей Игнатов услужливо спрашивает у профессора: «Валерий, вы действительно собираетесь реформировать полицию?». Соловей отвечает: «Андрей, собираюсь — и реформирую».
Но не будем дальше отвлекаться на личность нашего нового кандидата в Александры Федоровичи Керенские и сразу же обратимся собственно к «революционной программе» проф. Соловья.
Если еще весной 2019 года проф. Соловей говорил о «вероятности» революции в Российской Федерации, то с начала лета этого же года он заговорил о «неизбежности» революции. В этом плане главное в рассуждениях проф. Соловья — это внушить идею о «неизбежности» революционного переворота, его относительной «легкости» и «бескровности», и сразу же положительном результате после достижения его. Проф. Соловей заявляет, что он оптимист и верит в блестящее будущее Российской Федерации.
Нынешний политический момент проф. Соловей характеризует вступлением РФ в общенациональный кризис, который, по мнению профессора, завершится революцией. В настоящий момент «политический кризис из латентной фазы переходит в открытую фазу. Это начало открытой фазы политического кризиса в Российской Федерации».
По оценке Соловья, общенациональный политический кризис будет развиваться с начала 2020-го два года и завершится революционным переворотом, который займет всего три или четыре дня.
«Нас ожидают очень серьезные политические перемены, которые будут проходить по кризисному сценарию», — предупреждает проф. Соловей.
Для совершения революционного переворота проф. Соловей предлагает объединение всех несистемных оппозиционных сил под едиными простыми лозунгами — типа «нет пенсионной реформе». «Простые идеи приносят неизбежный эффект». По утверждению Соловья, лично он уже предпринял усилия по созданию этого коалиционного объединения оппозиции, для чего переговорил с лидерами оппозиционных групп. Оппозиционная коалиция для совершения будущей революции, сообщает Соловей, будет создана осенью этого года:
«Это станет своего рода зонтичным объединением для всей оппозиции режиму с простыми требованиями, объединяющими всех».
Для этого объединения, «чтобы решить проблему власти в стране, нужна долговременная стратегия и общенациональные действия».
Объединение оппозиции необходимо для организации массовых уличных выступлений, которые своими «ненасильственными» действиями будут изматывать силы правопорядка и компрометировать правительство. «Ненасильственный» характер уличных акций будет относителен, поскольку протестующие будут противостоять полиции и вступать в стычки с ее специализированными отрядами. Соловей утверждает об относительной безвредности подобных столкновений для протестующих, поскольку силы правопорядка не станут применять против них огнестрельное оружие. «Существует предел в применении насилия». Соловей утверждает: из-за современной информационной технической насыщенности (наличие смартфонов и интернета) специальные силы полиции не применят жесткие меры в отношении уличных революционеров даже, если они получат на это приказ.
«В любом политическом кризисе такой момент случается, когда начинает надламываться лояльность репрессивной машины. И по моим оценкам, не только моим, кстати, лояльности репрессивной машины надолго не хватит», — прогнозирует проф. Соловей.
Для революционного переворота, по мнению проф. Соловья, будет достаточно мобилизации на уличные антиправительственные беспорядки одновременно 50 тыс. человек. Но можно и более. Судьба страны решится в столице, хотя для общего фона делу революции могут послужить аналогичные беспорядки в регионах.
Проф. Соловей определяет следующие цели будущей революции: свержение президента Владимира Путина, отставка правительства и роспуск Государственной Думы. Для учреждения новой «Российской республики» проф. Соловей предлагает избрать новый российский парламент по нормам избирательного законодательства до 2003 года. Это означает допуск на выборы всех возможных партий. Избранный парламент сформирует по итогам выборов «правительство национального доверия». На создание «нормального» парламента и «настоящих» политических партий, по оценкам проф. Соловья, уйдет 10–12 лет. Через 15 лет мы будем иметь другую страну, обещает он. Не идеальную, но лучше, чем сейчас.
В качестве первой революционной меры проф. Соловей предлагает дать «свободу малому и среднему бизнесу». Нас ждет «колоссальный экономический рост за счет раскрепощения». «Растут доходы, создаются новые рабочие места». Эта мера уже через 6–8 месяцев, утверждает Соловей, даст прирост в экономике, что добавит оптимизма населения в отношение экономики и оценки революционного переворота.
К прочим важнейшим «революционным мерам» проф. Соловей относит:
— отказ от нынешней внешней политики: уход из Сирии, Венесуэлы и сдача Украине Донбасса посредством «международного соглашения»;
— судебно-правовая реформа с люстрацией и увольнением всех нынешних судей. На полную реформу судебно-правовой системы уйдет 2–3 года;
— уволить у «силовиков» всех чинов выше полковника, т. е. изгнать со службы всех генералов;
— закрыть выезд за рубеж чиновникам и членам их семей. По отношению к этой группе применить расследование;
— в отношении бюджетной политики предоставить больше доходов регионам;
— приватизация необратима, но для удовлетворения требования «справедливости» крупным собственникам сырьевых архивов, возможно, придется заплатить «компенсационный налог».
Главное. Проф. Соловей в своих выступлениях и многочисленных интервью внушает чувство оптимизма насчет будущего революционного переворота. Проф. Соловей утверждает, что никаких рисков от революции нет. Гражданская война в России невозможна. Гражданская война — это пропагандистский страх, нагнетаемый властями. Распад России по модели Советского Союза также невозможен. И это тоже пропагандистский страх, нагнетаемый властями. В отношении будущей революции проф. Соловей прибегает к смешному и наивному средству — к самозаклинаниям. Он утверждает: «Нельзя формировать будущее с оглядкой на худшие образцы. Сработает эффект самопророчества». По Соловью, о будущей революции необходимо думать лишь позитивно и без всяких волнений и тревог. Тогда ничего страшного с этой революцией не произойдет. А будешь думать критически, сформируешь негативное будущее или останешься под влиянием правительственной пропаганды.
Вот здесь-то в истории как раз и отмечен феномен: о предстоящей революции в обществе думают позитивно, а в итоге получают ад, за чем следуют разочарования, вроде признаний Хрущева в его «Воспоминаниях», что рабочие до революции жили лучше в России, чем спустя десять или двадцать лет после нее. Поэтому общее правило: общество после революции во всех планах живет хуже, чем до нее. При этом возможны такие эксцессы, о которых до революции никто помыслить не мог.
О характере русской революции. Проф. Соловей утверждает, что она будет иметь «буржузано-демократический» или «национальный» характер. По его мнению, аналогичный характер имела и «украинская революция» 2013–2014 годов. Но где у нас тогда «буржуазия», «демократия» и «нация»? Под «буржуазию» Соловей определяет массу деклассированного элемента, попробовавшего себя в роли «индивидуальных предпринимателей». Это те бедолаги, что поверили в «мечту» стать «бизнесменами» и «капиталистами, но у которых ничего не получилось на ниве предпринимательства. Именно этому «сословию» отведена главная ударная роль в организации революции на низовом уровне. Поэтому бонусом для этой группы Соловей обещает «раскрепощение и свободу» «мелкому и среднему бизнесу». 20 млн самозанятых — вот «народный» ресурс революции улицы по Соловью.
На роль «демоса» — «гражданского общества» и «нации» проф. Соловей определяет временное сетевое сообщество с преобладанием молодежи, созданное на срок сноса государственности.
С нашей точки зрения, правильней было бы определять «революционные» перевороты 1991, 2004, 2014 годов как «революции деградации» или «трансформационные кризисы» на постсоветском пространстве.
Революции деградации связаны с общим кризисом российской цивилизации и выражаются в погоне за миражом — с целью присоединиться к «центру» глобального капитализма или «золотому миллиарду». Снесем СССР, чтобы стать такими же потребителями, как в «Европе» или на «Западе». Все бы хорошо, но подобного рода революции деградации, направленные против фактических интересов общества, сопровождаются очевидной общественной истерией и припадками, приходом иррационального. После полосы припадков и грез общество находит себя под очередными руинами. Хотели одного, а в итоге получили совсем другое и гораздо худшее.
Революционная перспектива. Проф. Соловей делает вид, что под революцией он понимает лишь фазу революционного переворота, после которого дела сразу же будут налаживаться, а через 15 лет вообще все начнет процветать. Но, известное дело, собственно сам переворот лишь выпускает из дотоле закрытого мешка целую свору революционных демонов. Настоящая народная революция — это своего рода дикий зверь с непредсказуемой динамикой. И здесь важен не сам первоначальный переворот, а то, что за ним последует. Так, например, проф. Соловей указывает, что действенное значение для революционного переворота, который продолжается всего несколько дней, имеют 2–3% населения столицы, вышедшего на улицу на массовые акции протеста. Действительно, это так. Но следом за этим в последующий период за переворотом в революцию втягиваются уже не 2% населения, а все новые и новые слои масс и, что важно, теперь не только в столице, но и в провинции. В соответствии с активностью масс и революционных элит революция распадается на фазы, на стадии подъемов и спадов, на череду переворотов, на термидор, наконец. Собственно, если революция «великая», то из нее может выделиться целый пучок самостоятельных революций: национальная, социальных групп и т. д.
Это же касается и революционных элит. Проф. Соловей предлагает для свержения режима под простыми лозунгами объединить разномастные политические и идеологические течения. Однако на следующий день после переворота формальная коалиция распадается на составные части, которые теперь начинают между собой борьбу — иногда вплоть до физического истребления. Побеждает подлейший. Очевидно, что проф. Соловья не страшит подобного рода перспектива, поскольку революция, назначаемая им, будет не «народная», а на самом деле прикроет массой дураков на улице внутриэлитный переворот.
Революция и гражданская война. Проф. Соловей утверждает: гражданская война невозможна в РФ. Гражданская война — это пропагандистский страх, нагнетаемый властями. Так ли это? Ну, во-первых, отметим тот факт, что сам по себе революционный переворот с задействованием революционных масс — это уже сам по себе акт гражданской войны. Другой часто повторяемый довод Соловья против возможности гражданской войны — это отсутствие «демографического перегрева» в РФ. Нет в современной России достаточного количества молодежи — «огня и топлива» гражданской войны. Но здесь следует вспомнить, что созданный после 1991 года экономический уклад в РФ автоматически создает избыточное ненужное население. Вот это-то население и можно успешно «сжечь» в будущей гражданской войне (прямо или косвенно) — тем более, что часть этого населения сама по себе на подобную участь явно напрашивается. Не трудно заметить, что наш «революционный актив» явно рассчитывает на вертикальные лифты. Согнать с хлебных мест «старичье», чтобы самим занять их места. Кстати, у безработных «индивидуальных предпринимателей», пошедших сейчас в революцию, наличие какого-либо возвышенного идеализма отнюдь не наблюдается. Это мелкие дельцы, чья гнусность определяется их мелочностью.
И потом Соловей предлагает «революционерам» не опасаться действий со стороны армии. Предъявляемый довод чисто исторический. Он утверждает: «Никогда военные не брали ответственность в этой стране». Во-первых, никогда не говори «никогда». И, во-вторых, так уж и «никогда»? Здесь, если уж вспомнить, времена совсем старинные, то за царствованиями женщин в ХVIII веке в России стояли диктатуры гвардейских казарм. Главным механизмом Смуты начала ХVII века было именно тогдашнее военное сословие. Ну, и самое существенное — второй стороной в гражданской войне в России 1917–1922 года были как раз те самые «национально мыслящие» российские военные, которые, как не посмотри, взяли на себя тогда «ответственность» в «этой стране». Правда, в итоге в тогдашнем соревновании «ответственностей» они ее проиграли в гражданской войне.
Ну, и наконец, в современной РФ так много запущенных проблем, столько обид и ярости, чувства мести, что от гражданской войны совсем не следует столь уверенно зарекаться, как это делает наш «соловей» новой русской революции. Ведь гражданские войны происходят от слишком резкого поворота противостоящих ценностей. А в предлагаемой сейчас Соловьем оппозиционной коалиции у ее составных частей как раз слишком разные ценности — до противоположных.
Проф. Соловей утверждает: «Российская власть никогда не бывает и никогда не была такой страшной и сильной, как она себя пытается представить». Это он про что? Про сталинизм? Опричнину? Или про «реформы» Петра Великого? А будет ли страшной будущая революционная власть? Была ли страшна власть Ельцина?
Революция и распад России. В этом отношении проф. Соловей предлагает не следовать стереотипам и не идти на поводу у «правительственной пропаганды». Он говорит: РФ — это не Советский Союз с его пятнадцатью республиками — квазинациональными государствами в своей основе. Соловей утверждает, что РФ не такая. Ведь она гомогенна в своем культурном и национальном составе. Но, во-первых, эта гомогенность вполне себе подрывается конструированием новых региональных идентичностей. Это чисто прикладная задача на десять лет — и не более. И, во-вторых, современная РФ устроена по модели федерации точно так же, как в свое время СССР. Не только у «автономных» российских «национальных» республик, но и у всех российских регионов имеются сейчас «столицы» и «правительства», а где-то еще один «президент». Последним необходимо лишь дать всю полноту власти, чтобы караван пошел.
Соловей указывает на экономические интересы как на связующий элемент и средство против «распада» России. «Даже Кавказу нет смысла отпадать». Но это на поверку все тот же самый аргумент — «сами не проживут», что использовался в свое время при создании СНГ. Впрочем, иногда в ответах своим слушателям проф. Соловей признается, что за революционным переворотам могут последовать «локальные конфликты». Они, мол, не страшны. Ну и что будет делать наш будущий «революционный диктатор» Соловей в ситуации, когда его пошлет подальше Рамзан Кадыров, присягнувший на вечную верность Путину? Очевидно, что проф. Соловью в подобной ситуации придется лишь свою лысину своей же бабочкой до блеска протирать. Ведь всех генералов он уволил. На войну во главе войск пойдут лейтенанты и майоры. А это вам будет чистый 1793 год. Но здесь мы уверены, что нынешнее состояние общества таково, что на Кавказ махнут рукой. Отражать набеги горцев предстоит местному населению. И это станет еще один персонаж будущей гражданской войны.
Кроме того, проф. Соловей старательно не упоминает того, что у части нашей «оппозиции», периодически собирающейся в Вильнюсе на свои форумы, существуют четкие планы «федерализации» России «после Путина» с перераспределением полномочий, бюджета и собственности между центром и регионами. Поэтому не обязательно распад России после революции Соловья будет обвальный. Достаточно провести планируемую антигосударственными силами «федерализацию», как этап на пути потом к «конфедерализации», причиной которой станут дальнейший экономический упадок и игры внутренних и внешних сил.
Революция и война. Проф. Соловей предлагает России совершить революцию в условиях внешней войны, пусть участвует она в ней не в «тотальной», а в «гибридной форме». И это чистое безумие, поскольку революция в таких условиях имеет геополитические последствия. В этих условиях революция становится национальным предательством. Соловей утверждает, что установленный в России революционный режим легко выйдет на международное соглашение по Донбассу. В Донбасс зайдут международные миротворцы, а международные организации приступят к восстановлению. В финальной фазе в Донбассе будет проведен референдум о принадлежности к Украине или РФ. И здесь все это для того, чтобы после заключения соглашения и начала умиротворения на Донбассе санкции против России были сняты. Что касается Крыма, то, утверждает Соловей, он останется в составе России с де-факто признанием Запада.
Между тем, политическая концепция санкций в США и ЕС предполагает, что они будут иметь такое воздействие, что общество в России не выдержит тягот, восстанет и снесет режим Путина. Следовательно, революция в РФ, предлагаемая Соловьем, будет рассматриваться на Западе, именно как достижение санкционного режима. В результате от России после переворота потребуют возвращения Крыма Украине для чего, могут еще и добавить санкций. Кроме того, в Киеве особо и не скрывают того, что снос в Москве режима Путина в результате элитного переворота или «революции» станет сигналом к проведению военной блиц-операции на Донбассе. В итоге, наш революционный диктатор Соловей (Александр Федорович Керенский) получит первый и большой внутриполитический кризис. Хорошие аналогии здесь может предоставить революция 1917 года. Большевики, захватившие в октябре власть в результате революционного переворота, издали первым Декрет о мире и обратились ко всем воюющим сторонам с призывами в духе Циммервальда. Разумеется, их, выдержанных в хлесткой революционной фразе, никто как бы не услышал. В результате большевикам ничего не оставалось, как пойти на заключение «похабного» Брестского мира с немцами, что в свою очередь стало еще одним фактором раскручивания гражданской войны.
Революция и экономика. Проф. Соловей часто повторяет, что причиной якобы фатальных неурядиц социально-экономического характера в РФ является экономический и политический курс последних 20 лет. Между тем, это явное лукавство. Нынешний социально-экономический уклад создан в РФ после 1991 года. И его, как выясняется, и собирается оставить проф. Соловей, правда, очистив от «идиотизма» нынешнего правящего режима. Как революционная смена власти повлияет на модель сырьевой экономики? Да никак, говорит Соловей. Россия останется «сырьевой державой», но проведение новой индустриализации в штатном режиме без мобилизации и чрезвычайщины все-таки необходимо. Но как это осуществить в режиме офшорной экономики и нынешней монетаристской политики, Соловей не объясняет. Он просто верит в наш «гроб повапленный» — в приход иностранного инвестора.
В центре революционных практик — это не только борьба за власть, но и за собственность. Власть дает собственность в больших количествах и совсем незаконно в эпоху тотального беспорядка, создаваемого революцией.
После 1991 года в РФ, да и на всем «постсоветском» пространстве возникла суррогатная собственность — симбиоз оформленной частной собственности с государственной собственностью. Симбиоз необходим для поддержания хоть какой-то эффективности экономики через перераспределение посредством бюджета. Отсюда коррупция, которая на самом деле является смазкой для экономической деятельности.
Проф. Соловей утверждает: национальное богатство увеличивает либеральная экономика. Правильно. Но только в центре капитализма. На его периферии либеральная экономика уменьшает местное национальное богатство посредством вывоза прибыли и капитала. Постсоветский опыт является прямым свидетельством последнего факта. Но здесь проф. Соловей в очередной раз предлагает в качестве рецепта перемещения России из Третьего мира в Мир первый — либеральную революцию. На практике же подобные судорожные движения в болоте лишь способствуют дальнейшего погружению в трясину периферийной экономики со всеми ее социальными последствиями.
«Либеральные революционеры» верят в то, что экономическую трансформацию и рост обеспечит массовый приход в Россию иностранного капитала в лице ТНК. Соловей утверждает: набор «этих реформ» для экономического подъема описан. Нужно лишь их провести и далее случится экономическое чудо. Но что будет, если очередная «либеральная революция» в России будет осуществлена, «известный набор реформ» проведен, а ТНК из высоких переделов так и не придут в РФ? Сырьевые ТНК — те, разумеется, придут, но будут при этом стремиться к увеличению своей прибыли — вплоть до установления неоколониального господства.
Проф. Соловей утверждает: «Изменение ценностей и культурных моделей проходит за 10–15 лет. Через 15 лет у нас будет другая страна». Но почему обязательно «эта страна» окажется в центре глобальной системы, а не на ее периферии, как сейчас, проф. Соловей не объясняет. Он просто в это верит, предлагая верить в это своим сетевым адептам.
И потом, проф. Соловей ничего не предлагает существенного по части отношений корпоративно-государственной собственности. Зато он тешит себя и всех иллюзиями о быстром экономическом подъеме путем предоставления «свободы» мелкому и среднему бизнесу. Подобная мера, утверждает Соловей, приведет к увеличению общественного богатства уже через 6–8 месяцев. С чего бы это вдруг? Мы имеем определенный объем ресурсов. Общественное «богатство» можно увеличить или за счет их экспорта, или за счет уменьшения их экспорта и перенаправление на собственное производство по добавленным цепочкам. А что в подобной перспективе может мелкий и средний бизнес? Или работать в сервисе и торговле, или по мелочам быть на подхвате. Сейчас, чтобы дать какое-то поле мелкому и среднему бизнесу, надо позакрывать крупные розничные торговые сети, крупные страховые кампании и т. д. Т. е. подрезать рост крупного капитала, который более эффективен, чем мелкий. Поэтому подъем мелкого и среднего бизнеса можно осуществить лишь через рост спекуляции, через «больше» киосков и лотков на улице. Это все Россия и проходила после 1991 года — свободу «мелкому и среднему бизнесу», от которой хотелось блевать даже этим самым «бизнесменам».
На практике же новая либеральная революция в России сведется к очередному захвату государственной собственности и переделу уже захваченного. Опасность этого процесса в том, что «революционеры» предлагают сдвинуть его на уровень регионов — федеральную собственность перевести в разряд региональной, чтобы там ее разворовать.
Среди прочих предложений Соловья есть меры чисто демагогического характера на потребу нынешней экологически истеричной повестке дня. Он предлагает запуск «любого экологически вредного производства» осуществлять только с санкции местного локального референдума. Таким способом, вообще никакое производство будет не запустить в РФ, поскольку все оно в той или иной степени, как известно, «вредное».
Революционные меры и революционная диктатура. Проф. Соловей предлагает набор чрезвычайных революционных мер. См. выше. Однако все предлагаемые Соловьем эти меры — люстрации и ограничения необходимо и возможно осуществлять в экстренном режиме той группой, которая захватит власть после свержения законной власти. Т. е. этой группе необходимо будет действовать диктаторски. Если же эти меры будут оставлены на решение будущего избранного парламента, то они никогда не будут выполнены, поскольку эта революционная ассамблея при заданных условиях формирования и общем психозе в стране неминуемо превратится в революционный балаган с сонмом действующих безумных персонажей вроде академика Сахарова. Цель революции преобразовать политический порядок. Запустить для этого «свободные выборы», создать парламентскую конкуренцию с запуском в нее всех возможных партий. Все это хорошо. Но как сделать это, если подавляющее большинство населения не ассоциирует свои личные интересы с теми или иными партиями и партийными идеологиями. А если мы отпускаем на волю «партии», то получаем в итоге не устойчивые структуры, а группы для персонального обслуживания тех или иных демагогов к очередным выборам. При этом один денежный мешок будет оплачивать одновременно сразу целый набор этих демагогов с их клиентеллами, именуемыми «партиями». Настоящая власть окажется у этих денежных мешков.
Чтобы управлять подобным революционным парламентом и проводить революционные меры из программы проф. Соловья, группе «революционеров», захвативших власть, неминуемо предстоит манипулировать недемократическими способами этим собранием и действовать при этом для того, чтобы чего-то добиться, диктаторски. Если «революционные диктаторы» не прибегнут к подобного рода практикам, то они быстро слетят со своих постов.
Соловей утверждает, что русские — это прирожденные либералы, либертарианцы, индивидуалисты. Здесь он явно ошибается. На самом деле, под личиной провозглашаемого сейчас революционными маргиналами «либертарианства» скрывается самый заурядный традиционный (неполитический) русский стихийный анархизм:
«Вот, если это государство сгинет, вот тогда-то мы и заживем, весело, счастливо и зажиточно».
Это похоже на то, что из русского народа густо «поперло» летом 1917 года. Потом, правда, этому народу пришлось платить за это по счетам и платить весьма серьезно. Аналогичным образом это случится и сейчас, если к действию будут приняты горячечные рецепты от Соловья новой «русской революции».
Дмитрий Семушин
