✔ На Урале открыли памятник жертвам репрессий работы Эрнста Неизвестного - «Общество»
Монумент «Маски Скорби» создавался два года. К сожалению, сам Эрнст Неизвестный уже не дождался открытия памятника. Но мастер успел при жизни дать согласие на корректировку проекта.
Сегодня, 20 ноября, в 12:00 под Екатеринбургом на мемориальном комплексе в районе 12 километра Московского тракта, где во время «Большого террора» 1930-х годов в СССР сотрудники НКВД расстреляли и захоронили около 20 тыс. человек, открыли наконец бронзовый монумент «Маски Скорби», пишет znak.com
"Сотни тысяч уральцев пострадали в годы массовых репрессий. Среди них были известные люди: директора заводов, партийные и комсомольские лидеры, офицеры и генералы Красной армии. Среди них были совсем простые люди: учителя, врачи, колхозники. Со всей России шли на Урал спецэшелоны с осужденными. Многим из них не суждено было вернуться домой. Установка памятника — это дань памяти жертвам политических репрессий, всем невинно пострадавшим и попавшим под пресс тоталитарного режима. Установка памятника — это дань уважения и нашему земляку Эрнсту Неизвестному, скульптору с мировым именем», — заявил на церемонии открытия губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев.
На открытие «Масок Скорби» в Екатеринбург Федотов прилетел вместе с экс-омбудсменом, председателем Фонда памяти жертв политических репрессий Владимиром Лукиным. Последний сравнил события 30-х годов в СССР с «чумой». «Нас постигла тогда рукотворная чума — одни граждане занимались уничтожением других, а потом сами оказались уничтожены. Этот кровавый карнавал продолжался очень долго, слишком долго», — заметил Лукин.
В числе выступавших сегодня оказались два известных уральца, на себе испытавшие ужасы «Большого террора»: экс-губернатор Свердловской области, сенатор Эдуард Россель и бывший вице-премьер региона, основатель Госпиталя ветеранов на Широкой Речке Семен Спектор.
«Из моей головы никак не выходит одно вспоминание. Как моя мать каждое утро приоткрывала тихонько дверь и спрашивала шепотом соседку, которая тоже тихонько приоткрывала дверь: „Твои все дома“? И та отвечала: „Все“. Но один раз она сказала: „Великие уехали“. И это означало, что ночью забрали нашего соседа по фамилии Великий. Люди, будьте здоровы, живите счастливо, дай нам Бог никогда такого больше не пережить», — рассказал Спектор.
Эдуард Россель продолжил: «У меня расстреляли отца, когда я еще не родился, и он не узнал, что у него есть сын. У меня расстреляли деда. Я до сих пор не знаю, где они лежат. Но я помню прекрасно, как ночью приезжали „воронки“ и забирали людей. Также ночью приехали и к нам с матерью. Стук в дверь: „НКВД, откройте дверь“. Я помню, как в моем присутствии ее связали, так как она билась и хотела забрать меня с собой. Но детей нельзя было. Ее увезли. Так, в 2 часа ночи, я в 4 года остался один». «10 лет по воле Сталина я жил в республике Коми рядом с зонами. Я видел то, о чем даже [Александр] Солженицын не стал из этических соображений писать. С людьми обращались хуже, чем со зверьем. Вот что тогда было», — продолжил Россель.
Вопрос об установке памятника «Маски Скорби» работы Эрнста Неизвестного в Екатеринбурге начали обсуждать еще в конце 1988 года. Вскоре был подписан договор о реализации этого проекта. Кроме самого автора его подписали руководители свердловского общества «Мемориал» и городского совета.
