✔ Китай — Великий Кормчий для всего мира (со съезда КПК) - «Общество»
ПОХОЖИЕ
Перекликаются с заголовками и ключевые идеи главного докладчика съезда — председателя (президента) КНР Си Цзиньпина о грядущей «великой победе социализма с китайской спецификой в новую эпоху» и об осуществлении «китайской мечты о великом возрождении китайской нации».
Это не просто красивые слова, а напоминание товарища Си съезду о своей собственной теории, которая в случае успеха поставит его в истории Китая и КПК в один ряд с Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином.
«Китайская мечта» — это одна сторона «доктрины Си Цзиньпина», позиционируемая как «обращенная внутрь». Это построение «общества среднего достатка» («Сяокан») к 2022 году, то есть к окончанию второго и, как пока считается, последнего срока Си Цзиньпина в должности председателя КНР. Первой стороне теории посвящена большая часть тезисов из доклада Си Цзиньпина съезду.
В качестве осуществления мечты подразумевается не только уровень среднего достатка (полуофициально говорится о некоем среднеевропейском уровне), но и ряд других критериев. Это, в первую очередь, «новая концепция развития, создание модернизированной экономической системы». Бурное развитие Китая в последние десятилетия привело к вопиющим диспропорциям между современными экономическими кластерами, преимущественно приморскими, и внутренними сельскохозяйственными районами, многих из которых модернизация почти не коснулась.
Еще один вызов — перемена ролями некогда «промышленного Севера» и «крестьянского Юга». Сегодня основа китайского экономического чуда — Юг, а металлургия, машиностроение, химпром Северо-Востока нуждаются в коренной реконструкции. Здесь до сих пор можно встретить предприятия, остающиеся на технологическом уровне 1960-х годов, а свою долю загрязнения Амура и Уссури от техногенных катастроф в Китае периодически получает и российский Дальний Восток.
«Китайская мечта» это также «усиление и обновление социального управления» (то есть решение крайне острой для Китая проблемы соцзащиты: пенсий, доступности образования и здравоохранения) и «реформа системы экологической цивилизации, построение „Прекрасного Китая“» (не менее острая проблема Китая — мирового лидера по онкологическим и другим заболеваниям, связанным с загрязнением окружающей среды).
Лидеру Китая пришлось признать и необходимость «укреплять уверенность в собственной культуре, стимулировать расцвет и процветание социалистической культуры». Видимо, тотального контроля Интернета оказалось недостаточно. Также, хоть и в самом общем виде, Си Цзиньпин призвал «совершенствовать институциональную систему, обеспечивающую положение народа как хозяина страны, развивать политический строй социалистической демократии».
Значительная часть документов и выступлений с трибуны и в кулуарах съезда посвящена тезису: «Бить тигров и мух» — коррупционеров как высшего, так и низшего звена. Увы, при всем уважении к решимости китайских товарищей, для быстро развивающейся экономики с высоким государственным участием, предлагаемые меры кажутся недостаточными. Перечисление «наказанных» коррупционеров — бывших крупных функционеров партии и правительства, призывы уменьшить расходы на банкеты, подарки и командировки — это не совсем то, что способно обуздать коррупцию. А темы избираемости хотя бы низшего руководящего звена, «здоровой критики» со стороны СМИ, «объективности» судов и прочих вопросов «совершенствования институциональной системы», товарищ Си коснулся едва ли пунктиром. Самостоятельно развивать то, что не договорило руководство, в Китае не принято.
Вероятно, все эти проблемы — от структурных экономических (помимо чрезмерно быстрого роста кредитования и долговой нагрузки) до социальных и «институциональных» — легли в основу решения международного рейтингового агентства S&P Global Ratings (S&P). Менее месяца назад, 21 сентября, и впервые за 18 лет агентство понизило суверенный кредитный рейтинг Китая с «AA-» до «A+». Это решение возмутило Минфин Китая, который назвал его «ошибочным и трудным для понимания», поскольку «правительство Китая всеми силам проводит структурную реформу, а фундамент экономического роста стал еще прочнее».
Однако трудно понять и то, верит ли само китайское руководство в долгий и устойчивый рост экономики. Так, съезд «оставил за скобками» вопрос окончательной отмены политики контроля рождаемости (ранее: «Одна семья — один ребенок», с января 2016 года разрешено иметь двух детей). Тогда как в условиях действительно здоровой экономики каждый трудоспособный гражданин это актив, дающий обществу больше, чем потребляет. Не говоря о том, как Поднебесная собирается ввести «среднеевропейский» уровень пенсионного обеспечения и чего стоят разговоры о «среднеевропейском» здравоохранении, если высокие стандарты потребления и медобеспечения двух пенсионеров должны будут поддерживать один — два трудоспособных китайца.
Вторая сторона «доктрины Си Цзиньпина» звучит как: «Один пояс — один путь» и направлена вовне.
Вот это и есть образец китайской «игры слов». В то время, когда некоторые центральноазиатские и восточноевропейские лидеры продолжают грезить о том, чтобы затащить к себе хотя бы кусочек «Великого шелкового пути» из Китая в Европу, Пекин переименовал его в некий безымянный «Пояс».
Действительно, число действующих и потенциальных маршрутов «Шелкового пути» увеличилось до неприличия и о большинстве из них в Средние века даже не подозревали. Сегодня «Пояс» раскинулся от Северного морского пути в российской Арктике до Шри Ланки и Джибути (здесь уже и китайская военно-морская база появилась) в Индийском океане.
Уже скорее всерьез, чем в шутку китайский «Пояс», бывший «Шелковый путь», распространяют на маршрут вокруг мыса Доброй Надежды (разве не здесь искал путь в Индию и Китай португалец Васко да Гама?) и через проектируемый трансокеанский канал в Никарагуа (ведь Колумб поплыл на запад открывать путь в ту же Индию и Китай, верно?).
А вот слово «путь» в доктрине «Один пояс — один путь» приобрело не логистическое, а политическое значение. Подразумевается «общий путь развития» стран, вовлеченных в «Пояс». За пределами «Пояса» на Земле, похоже, остаются большой «анклав» враждебной Индии, США с Канадой и Австралия с Антарктидой.
Успокоим читателя, несмотря на несомненно дружеские отношения Китая и России, Пекин не бросился в ущерб своим политическим и экономическим интересам бескорыстно помогать России в период санкционного кризиса 2014 года. Точно так же и Москва сохраняет «дружескую дистанцию». Если транссибирские дороги строятся и модернизируется за счет России, то там, так и тогда, где, как и когда это в интересах российских регионов. Строится газопровод «Сила Сибири», но таким образом, чтобы не замыкаться на одном потенциальном покупателе, а так, чтобы стать основой газификации дальневосточных регионов и снятия препятствий для роста их промышленности.
Следует признать, что преимущества, которые обещает человечеству доктрина: «Один пояс — один путь», Пекин формулирует привлекательно.
Разумеется, это «мирное развитие». Разумеется, «взаимовыгодные инфраструктурные проекты». Разумеется, «благополучие Китая возможно только через благополучие соседей и всего мира». Как сформулировал ту же мысль экс-посол Белоруссии в Пекине, ныне председатель общества дружбы «Беларусь — Китай» и профессор нескольких китайских вузов Анатолий Тозик: «Чем сильнее будет Китай, тем спокойнее будет миру».
Если же соседи, например, Вьетнам, Филиппины, Малайзия, не понимают, что захват и мирное «освоение» Китаем атоллов, мелей и скал (запрещенное Конвенцией ООН-1982 по морскому праву строительство новых островов) в Южно-Китайском море (ЮКМ) — это в интересах «их спокойствия», то здесь имеет место только досадное недоразумение.
Здесь напомним, что «отдал острова на Амуре Китаю» не Владимир Путин. Договор о демаркации границы по рекам Аргунь, Амур и Уссури по фарватеру (на несудоходных участках по тальвегу) был подписан в 1991 году первым и последним президентом СССР. В начале 2000-х нерешенной оставалась судьба только двух островов — Тарабаров и Большой Уссурийский — которые, увы, также лежат по китайскую сторону фарватера, но восточная часть последнего является фактически пригородом Хабаровска. Ее России удалось оставить за собой.
Кстати, построенные Китаем в ЮКМ острова с территориальными водами по площади уже соизмеримы с Крымом. По мнению соседей, «украдены у них». И ничего, никаких санкций. Кроме того, Пекин считает, что в соответствии с Конвенцией по морскому праву, требуется согласие прибрежной страны для прохода чужих военных судов не только в ее территориальных водах (12 миль, 22 км), но и в исключительной экономической зоне (200 миль, 370 км). Что делает китайским почти всё ЮКМ. И тоже кстати: в 1941 году война на Тихом океане началась из-за того, что одна сторона блокировала другой транзит нефти через… ЮКМ. Правда, тогда США — Японии.
Одним словом, тем, кто не знаком с честной, открытой и миролюбивой политикой Политбюро Коммунистической партии Китая и правительства Китайской Народной Республики, может ошибочно показаться, что Пекин стремится не покончить с однополярным миром, а заменить одного гегемона другим. Собой.
К сожалению, XIX съезд КПК не внес в этот вопрос достаточной ясности, так как в части «Один пояс — один путь» совсем немного говорилось про «неизменно идти по пути мирного развития» и пути «построения единой судьбы человечества», а больше про «воссоединение Родины» (поглощение Тайваня: «Одна страна — два строя») и «неуклонное укрепление армии».
Здесь Китай ждут большие испытания. Если в ответ на референдум в Крыму и помощь Донбассу в отражении преступной карательной операции НАТО разместило у границ России всего одну дивизию, то присутствие армии и флота США у берегов Китая растет не по дням, а по часам. В Вашингтоне сделали серьезные выводы из неудачи «с наскока» запугать лидера Северной Кореи Ким Чен Ына. А также из неосторожного замечания Пекина о том, что если война начнется из-за действий КНДР, то Китай будет считать себя свободным от обязательств перед Пхеньяном по договору о взаимопомощи, но если КНДР «подвергнется беспричинному нападению», то Китай окажет ей всестороннюю помощь.
Естественно, Пентагон не желает зависеть от китайских трактовок причин конфликта и предпринимает меры, которые в любом случае предостерегут Пекин от вмешательства. А для этого необходимо создать беспрецедентную со времен Вьетнамской, если не Второй Мировой войны группировку войск и систему безопасности, включающую Японию, Южную Корею, Тайвань (!), Филиппины и Южно-Китайское море. Это минимум возможного охвата. Но можно вспомнить и прошлогоднее американо-индийское военное соглашение по логистическому сотрудничеству (LSA), дающее США право после минутных, уже чисто технических процедур использовать военные базы, порты и аэропорты Индии. Индия — стратегический союзник США. Это свершившийся факт.
США ускоренно налаживают связи с Вьетнамом, уже не заикаются о скором выводе войск из Афганистана и мечтают вернуться хоть «куда-нибудь» в Центральной Азии. В связи с этим в последнее время часто упоминается Узбекистан. По старой доброй привычке, обустроив временные базы в какой-либо стране, США остаются там на десятилетия. Всё это в Пекине прекрасно понимают, поэтому бравурная атмосфера съезда КПК кажется несколько натуженной.
Да, расчет сторонников «сдерживания Китая» на то, что рост зарплат китайских рабочих уничтожит главный мотор его экспансии — дешевизну товаров — не оправдался. Китай экспортирует капитал — строит предприятия от Кампучии до Гвинеи, где рабочие получают китайские зарплаты 20-летней давности. Недавно стала понятной причина многолетнего наращивания Китаем золотого запаса: юань замахнулся на статус мировой резервной валюты, валюты, в отличие от доллара обеспеченной золотом. (США, вероятно, остаются крупнейшим держателем золота в мире, но его количество явно не покрывает долларовой массы, а от аудита своих запасов США категорически отказываются.) Кстати, ожесточенной критике за накопление золотого запаса подвергался и ЦБ РФ, по количеству этого резерва Россия лишь немногим уступает Китаю, правда, на статус резервной валюты рубль пока не претендует, ограничиваясь целью стать средством взаимных расчетов, для чего также нужно золотое обеспечение.
Лозунг президента США Дональда Трампа: «Сделать Америку снова великой!», предусматривающий частичное возвращение капиталов и производства в США, а также жесткие протекционистские меры, не сулит Китаю ничего хорошего. Как пошутил (?) один из американских экономистов, Трамп хочет поднять «новую Войну за независимость». Теперь не от британской короны, а от китайских коммунистов. Мир стоит на пороге грандиозной схватки.
В этих условиях китаеведы, точнее, эксперты по континентальному Китаю из Гонконга, Тайваня, Сингапура, США с еще большим интересом, чем ждали доклада Си Цзиньпина 18 октября, ждут первого дня после съезда — 25 октября. В этот день пленум ЦК КПК будет избирать Политбюро, а Политбюро — Постоянный Комитет Политбюро (ПКП) ЦК КПК из девяти человек, в который должны быть инкорпорированы один или два… вероятных наследника товарища Си.
Уже можно утверждать, что в Китае сложилась система, при которой председатели КНР занимают два срока полномочий: Цзян Цзэминь с 1993 года, Ху Цзиньтао с 2003-го, Си Цзиньпин с марта 2013-го. (До этого три председателя избирались только на один пятилетний срок.)
С 25 октября начнется почти официальная подготовка к высшей должности одного или двух кандидатов. По тому, кто будет избран кандидатом или кандидатами (а это будут сложившиеся политики со своим видением внутренних и международных проблем), можно будет судить о шансах на осуществление или продолжение работы по «доктрине Си Цзиньпина» («Китайская мечта» и «Один пояс — один путь»).
Если перевыборов ПКП не произойдет вовсе или Си Цзиньпину удастся инкорпорировать в «малое Политбюро» откровенно слабого (для должности председателя КНР) кандидата, это будет означать стремление молодого по китайским меркам Си Цзиньпина зарезервировать за собой пост председателя еще на один, третий, срок.
Если же «старшие товарищи» введут в ПКП кандидатов сильных, с собственными, отличными от доктрины Си концепциями развития внутренней и внешней политики, то это будет означать, что уже сейчас, за пять лет до истечения второго срока полномочий нынешнего председателя КНР, Поднебесная начнет искать иной путь.
Альберт Акопян (Урумов)
