✔ Светлана Алексиевич и национальный вопрос: гуманизм породил геноцид - «Общество»
ПОХОЖИЕ
Главная причина того, что по нацвопросу у Светланы Алексиевич «каша в голове», заключается в том, что литератор — похоже, не слишком отдавая себе в этом отчет — постоянно смешивает две ключевые доктрины возникновения наций. Первая из них — органическая — утверждает, что национальность, этничность являются чем-то исходно данным по крови, присутствующим в человеке изначально. В научной литературе эту доктрину еще называют не слишком удобочитаемым по-русски словом «примордиалистская» — от английского primordial (исконный, первоочередной и т. п.). Вторая доктрина — конструктивистская — напротив, исходит из того, что нация является искусственно создаваемой общностью, «воображаемым сообществом», по названию ключевого для конструктивистов текста — книги британского социолога Бенедикта Андерсона. В представлении конструктивистов нацию формируют такие факторы, как общий язык, общее культурное и экономическое пространство и — не в последнюю очередь — государственные границы. Хотя в части языка бывают и значимые исключения — например, бельгийская нация в принципе двуязычна.
Поскольку две эти доктрины имеют принципиально разные основания, выбор между ними стоит очень жестко: либо — либо. Условно говоря, нельзя быть на одну половину конструктивистом, а на другую — «примордиалистом» — а как раз этим и занимается Светлана Алексиевич. Например, ее логика рассуждений о конфликте на Украине, на первый взгляд, чисто конструктивистская: «Вы [Россия] то же самое делали в Чечне, чтобы сохранить государство. А когда украинцы стали защищать свое государство, вы вдруг вспомнили о правах человека, которые на войне не соблюдаются».
Иными словами, Алексиевич здесь исходит из той логики, что принципиальным моментом для формирования нации являются государственные границы (классическую фразу по этому поводу еще в середине позапрошлого века сказал первый премьер-министр объединенной Италии граф Кавур: Италию мы получили — осталось получить итальянцев). «Украинцы» в приведенной цитате — это, конечно же, не те, кто является украинцем по крови и языку: как известно, среди «ветеранов АТО» весьма прилична доля тех, для кого родной язык является русским, не говоря уже об их русских фамилиях. В конечном итоге, какое отношение к этническим украинцам имеет один из «архитекторов» АТО — министр внутренних дел Украины, бакинский армянин Арсен Аваков? Да и одна из недавних «икон» украинской политики Юлия Тимошенко, как известно, носит эту фамилию по мужу, а в девичестве Юлия Владимировна была Григян, причем, по ее словам, эта фамилия — латышская (исходно — Григянис). Одним словом, украинцами всех этих людей можно назвать лишь потому, что они считают своей родиной Украину — в тех границах, в которых она была сформирована при советской власти. То же самое, кстати, абсолютно верно и в случае России — можно вспомнить классический афоризм поэта Расула Гамзатова: «В Дагестане — я аварец, в России — дагестанец, а за границей — я русский».
Но, возвращаясь к проблеме построения нации на Украине, необходимо прежде всего констатировать, что за почти четверть века независимости, еще до событий 2014 года, украинские власти с треском провалили эту задачу. Конфликт на Донбассе — это лишь закономерное следствие тех усилий, которые предпринимали определенные группы украинской элиты для того, чтобы вбить клин между двумя частями страны, не особенно разбираясь в методах. «Не ссы в подъезде — ты не в Донецке» — этот скандальный слоган предвыборной кампании Виктора Ющенко 2004 года наглядно демонстрирует тот принцип, которым руководствовались творцы двух «майданов» в национальной политике — максимально «расчеловечивание» оппонента.
И к этой же логике в итоге прибегает и Светлана Алексиевич — видный «писатель-гуманист», получивший Нобелевскую премию «за многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время». «Нет. Но, может быть, на какое-то время и да, чтобы сцементировать нацию», — ответ Алексиевич на вопрос о том, нужно ли отменить на Украине русский язык в процессе «вхождения в Европу», говорит сам за себя. Именно этой точки зрения и придерживались махровые украинские «органические националисты», спровоцировавшие три года назад конфликт на Донбассе. Несмотря на то, что его причины носили комплексный характер, запалом в нем выступил именно вопрос о статусе русского языка и — шире — русской культуры на Украине. Отрицать этот факт невозможно, и то, что Алексиевич, рассуждая о войне на Донбассе, пытается его замолчать, лишь подчеркивает сугубо избирательный характер ее «гуманизма».
Кстати, упоминание дудаевской Чечни в ее интервью тоже не выглядит случайным: ее представления о том, как «Дудаев хотел сделать свои порядки, свою страну», явно сформированы «министерством правды» главного дудаевского пропагандиста Мовлади Удугова — еще одного видного представителя «творческой интеллигенции», прошедшего затейливый путь от неформального поэта и журналиста до одного из наиболее одиозных экстремистов. Творческая биография самой Светланы Алексиевич тоже изобиловала крутыми поворотами: в интернете легко найти ее публикации конца 1970-х годов в официальной печати БССР, в которых она, к примеру, воспевала гуманизм известного «друга детей» Феликса Дзержинского.
Но вернемся к нашумевшему интервью. Еще сильнее в дебри «органического национализма» Алексиевич углубляется, рассуждая о своей родной белорусской культуре и белорусском языке. Здесь нелишне будет напомнить, что современная Белоруссия, вообще говоря, является таким же продуктом искусственного конструирования, как и современная Украина. До провозглашения Белорусской народной республики в марте 1918 года никакой самостоятельной белорусской государственности не существовало (если, конечно, не считать таковой древнерусское Полоцкое княжество), а сегодняшняя территория Белоруссии сформирована путем многочисленных территориальных «прирезок» в советский период, в том числе за счет РСФСР. Интересно, знает ли Светлана Алексиевич о том, что, например, в 1924—1926 годах благодаря передаче Белорусской ССР ряда территорий РСФСР (в том числе Витебска и Гомеля) ее площадь увеличилась более чем вдвое? Похоже, что нет, иначе она вряд ли бы стала утверждать, что «половина Белоруссии никогда не была Россией, она была Польшей. Другая половина была, но никогда не хотела там быть, вы насильно держали».
И уж совсем за гранью фола выглядят намеки Алексиевич на то, что если бы не Великая Отечественная война и «понаехавшие» после нее русские, то у белорусов сегодня было бы больше шансов сохранить свою «примордиальную» идентичность и язык — именно так и следует интерпретировать ее слова: «У нас в Белоруссии из десяти миллионов человек после войны осталось шесть с чем-то миллионов. И въехали около трех миллионов русских. Они до сих пор там. И была такая идея, что нет Белоруссии, что все это — великая Россия». Стоит ли после этого напоминать нобелевскому лауреату о том, что разрушенная войной Белоруссия была трагедией всей страны — Советского Союза, и видеть в послевоенном переселении в Белоруссию миллионов людей из других частей СССР некий злокозненный умысел по меньшей мере глупо. То же самое можно сказать и об Украине, в особенности о Донбассе — послевоенное восстановление его хозяйства и населения тоже было всесоюзной задачей.
Не выдерживают никакой критики и рассуждения Алексиевич о печальной судьбе белорусского языка в советский период — достаточно напомнить, что в 1940 году — в разгар сталинизма — 75% годового тиража всех напечатанных книг в БССР составили издания на белорусском языке. Однако за «крокодиловыми слезами» Алексиевич по поводу белорусского языка стоит банальное невежество литератора в части понимания того, как функционирует язык в обществе.
В связи с этим можно, опять же, привести показательный пример на украинском материале. В своей нашумевшей некогда книге «Украина — не Россия» экс-президент Украины Леонид Кучма подробно описывает свое детство, прошедшее в глухом селе на Черниговщине, неподалеку от точки схождения границ РСФСР, УССР и БССР. При этом Кучма честно признается, что однозначно идентифицировать язык, на котором там говорили, было в принципе невозможно — это был просто некий восточнославянский диалект. Однако благодаря тому, что маленький Леня хорошо учился в школе — естественно, на русском языке, он смог поступить на физтех Днепропетровского госуниверситета, а затем попасть на работу в суперпрестижное по тем временам место — днепропетровское конструкторское бюро «Южное», один из главных «мозговых центров» советской космонавтики.
Не надо, наверное, объяснять, почему уже в весьма солидном возрасте, став премьер-министром независимой Украины, вполне себе «органический» украинец Леонид Кучма был вынужден учить родной язык заново. Поскольку КБ «Южное», которому Кучма отдал полжизни, работало на весь Союз, ни на каком другом языке, кроме русского, там говорить не могли, а представить себе техническую документацию на украинском было в принципе невозможно. То же самое касается и белорусской промышленности, которую «тиран и диктатор» Лукашенко — при всех его известных качествах — смог в целом сохранить и уберечь от развала. Так что плачевная ситуация в промышленности Украины после развала последних кооперационных связей с Россией имеет глубокую связь с культурно-языковой сферой: отложенным последствием тотального перехода на украинский язык будет окончательная гибель высокотехнологичной промышленности Украины — при вытеснении русского языка в сферу бытового общения способных разбираться в нюансах документации на русском через какое-то время там просто не останется.
Препарировать глубины бессознательного в высказываниях Светланы Алексиевич можно еще долго, но даже этих нескольких примеров достаточно для понимания того, что ей лучше вообще не высказываться на темы, выходящие за пределы ее непосредственной компетенции, словесности, поскольку все эти заявления выглядят в лучшем случае смешно, в худшем — провокационно. Хуже всего то, что все это звучит из уст нобелевского лауреата, то есть человека с как бы состоявшейся литературной и в широком смысле социальной репутацией. Однако последнее интервью Алексиевич наводит на мысль о том, что репутации этой грош цена — вручение ей Нобелевской премии по литературе было таким же ангажированным решением, как и аналогичный жест в адрес Барака Обамы, ставшего нобелиатом по части борьбы за мир. Истинные ценности обоих этих нобелевских лауреатов описываются памятной фразой покойного Егора Летова: «Гуманизм породил геноцид».
Николай Проценко
Белоруссия: закат эпохи Лукашенко
19.06 Белорусские националисты мечтают о Западе. А что он думает о них?
18.06 «Содержание под стражей Павловца и Шиптенко наносит урон белорусской науке»
06.06 Языковая травля в Белоруссии: когда государство уступает подлости
04.06 Беларусь — Украина: период полураспада?
31.05 «Любой пророссийский активист для белорусских властей — подрывной элемент»
Все новости сюжета
Дезинтеграция Украины
22.06 Американская мечта Киева: деньгами России платить за ресурсы из США
21.06 Отмена блокады не вернет украинские товары в Крым: мнение
21.06 Визит Порошенко в США: дорогая фотосессия на фоне развала экономики
20.06 «Украина взяла в заложники 3500 детей Крыма»: правда, вымысел и слухи
19.06 Энергобезопасность Европы — дело самой Европы: мировая энергетика за неделю
Все новости сюжета
