Министр внутренних дел Дагестана Абдурашид Магомедов. Иллюстрация: kavpolit.ruПравоохранительные органы Дагестана дали очередной скандальный повод для дискуссии о соотношении целей и средств в борьбе с экстремизмом. Как заявил на минувшей неделе глава МВД республики Абдурашид Магомедов, в прошлом году были уволены 16 дагестанских педагогов, которые «являлись близкими родственниками членов незаконных вооруженных формирований и приверженцами экстремизма». Это заявление министра внутренних дел, чью деятельность не раз критиковали дагестанские журналисты и правозащитники, произвело в Дагестане настоящий фурор, ведь при желании здесь можно найти родственников в бандподполье чуть ли не у каждого. Ранее ничего подобного не было ни в Дагестане, ни вообще в России, заявил «NOVOSTI-DNY.Ru» главный редактор дагестанского информагентства «Дербент» Милрад Фатуллаев: «Федеральный закон об образовании предписывает увольнять учителя с должности только в следующих случаях: несоответствия знаний педагога занимаемой им должности, несоблюдения педагогом морально- этических норм, если педагог в рабочее время занимается политической или религиозной пропагандой или же пропагандирует идеи экстремистского и террористического характера. По закону также нельзя работать с детьми людям, которые ранее были осуждены по ряду статьей Уголовного кодекса РФ. О том, что препятствием для работы с детьми могут быть неблагонадежные родственные связи педагога, в федеральном законодательстве ничего не говорится. В региональных законах — также». Фатуллаев напоминает, что в конце 2015 года после теракта возле Дома печати в Грозном глава Чечни Рамзан Кадыров посулил выдворять за пределы республики семьи боевиков и сносить их дома. Эти угрозы, видимо, были приведены в исполнение: тогда многие СМИ писали о том, что дома 15 боевиков были сожжены, а их семьи выселены из Чечни. «Но, как известно, Владимир Путин позже резко раскритиковал Кадырова, указав, что принятые в России правовые нормы не предусматривают принципа коллективной ответственности, — говорит Милрад Фатуллаев. — Если же исходить из того, как подали слова главы МВД Дагестана насчет учителей региональные и федеральные СМИ, то в Дагестане года родился совершенно новый для России прецедент, восходящий не к принятым в России нормам права, а к совершенно архаическим правовым отношениям. Все это очень напоминает принцип кровной мести, который запрещен и законами России, и исламом, или практику сталинских депортаций». При этом дагестанский журналист связывает увольнение учителей с широко распространенной в республике практикой постановки на профилактический учет потенциальных экстремистов: «Если школьный учитель был замечен в том, что он посещает салафитский приход, он ставится на профучет в полиции. Быть может, упомянутые министром уволенные учителя — родственники боевиков — могли быть салафитами. Но постановка на учет не всегда равнозначна увольнению. Педагога — салафита могут уволить по закону только в случае, если он пропагандирует салафитские идеи среди учеников и коллег, или же в случае, когда такой педагог уличается в преступном деянии и против него возбуждают уголовное дело. Если уволенные в прошлом году педагоги были замечены в чем-то подобном, то должны быть предоставлены соответствующие документы: материалы уголовных дел, справки о том, что человек был поставлен на профилактический учет, а также приказы с мест работы этих людей, где было бы разъяснено, на основании каких законов, по каким статьям тот или иной педагог был уволен». Более того, ситуация становится тем более скандальной, что несколько дней назад Абдурашид Магомедов направил ответ на запрос Верховного суда по поводу профучета, где было сказано: «Профилактический учет по категории „экстремист“ в МВД по Республике Дагестан не ведется». Поводом для этого запроса стало то обстоятельство, что основанием для постановки на «экстремистский» профучет были некие внутренние документы МВД, которых ведомство никогда никому не показывало. Однако теперь, как пояснил Магомедов, нормативные акты МВД по «экстремистскому» профучету уничтожены «в связи с отменой их действия и истечением сроков хранения». Иными словами, вообще невозможно проверить, проходили ли уволенные педагоги по линии профилактики экстремизма и терроризма. В то же время, как напоминает Милрад Фатуллаев, не исключен вариант, что увольнения учителей сведением счетов внутри образовательной сферы Дагестана, которая регулярно порождает скандалы (об одном из них — с сокращением штатов в уникальной художественной школе села Кубачи — «NOVOSTI-DNY.Ru» недавно подробно писало). «Образовательное ведомство Дагестана — одно из самых коррупциогенных, а у министра образования и науки Шахабаса Шахова крайне негативная репутация. Карьерный рост для своих и административное давление на тех, кому этот порядок не нравится, в его министерстве давно стали общим местом», — говорит Фатуллаев, напоминая, что в августе 2015 года прокуратура Дагестана уличила Шахова в том, что тот устроил на руководящую должность в своем ведомстве своего родного брата. А в январе прошлого года Шахов получил строгое предупреждение от Минобрнауки РФ по причине невыплат заработной платы педагогам. Есть и еще один аспект истории с увольнением учителей, который особенно возмутил дагестанцев. «В республике на руководящих должностях работали и работают чиновники и правоохранители, чьи родственники замечались в „лесу“ как боевики и пособники боевиков, — заявил «NOVOSTI-DNY.Ru» источник в научных кругах Дагестана. — Несмотря на это родство, эти люди сохраняли свои должности и положение в вертикали власти республики. Действия МВД и Минобрнауки Дагестана в отношении педагогов — самой беззащитной и зависимой от властей группы — напоминает имитацию работы по профилактике терроризма. Вместо того, чтобы очищать власть имущие слои, где как раз и могут находиться самые влиятельные и богатые пособники боевиков, местная власть берется за учителей. Еще неизвестно, есть ли у этих педагогов родня в „лесу“ или нет, а без этого массовое увольнение выглядит банальным сведением счетов».