✔ «Здешний край — исконно русский»: граф Муравьёв как реформатор Белоруссии - «Политика»
ПОХОЖИЕ
Читайте также:
Белорусские земли в удельный период русской истории
Белорусы: славяне или «балты»?
Было ли Полоцкое княжество «белорусским»?
Население Белой Руси и польские восстания в XIX веке
Кто на самом деле создал современную «белорусскую нацию»
Чьим государством было Великое княжество Литовское?
Едва ли найдётся более ненавидимая белорусскими националистами историческая личность, чем генерал-губернатор Северо-Западного края граф Михаил Николаевич Муравьёв-Виленский. Вслед за российскими либералами XIX века и большевиками «свядомое коло» настойчиво навешивает на графа ярлык «вешателя» и, кроме того, рисует его в образе душителя белорусского народа.
Об усмирении Муравьёвым Польского мятежа 1863 года и о том, что это было благом для белорусов, в последнее время написано немало. А вот о созидательной деятельности Михаила Николаевича на посту генерал-губернатора широко общественности известно значительно меньше.
Меж тем граф Муравьёв инициировал проведение в Белоруссии системных реформ, целями которых были деполонизация данного региона и улучшение жизни белорусского народа. Основные направления своей реформаторской деятельности Михаил Николаевич изложил в «Записке о некоторых вопросах по устройству Северо-Западного края», поданной императору Александру II 14 мая 1864 года:
«1) Упрочить и возвысить русскую народность и православие так, чтобы не было и малейшего повода опасаться, что край может когда-либо сделаться польским. В сих видах в особенности заняться прочным устройством быта крестьян и распространением общественного образования в духе православия и русской народности.
2) Поддержать православное духовенство, поставив его в положение, независимое от землевладельцев, дабы совокупно с народом оно могло твёрдо противостоять польской пропаганде, которая, без сомнения, ещё некоторое время будет пытаться пускать свои корни…
3) В отношении общей администрации принять следующие меры: устроить таким образом правительственные органы в крае, чтобы высшие служебные места и места отдельных начальников, а равно все те, которые приходят в непосредственное соприкосновение с народом, были заняты чиновниками русского происхождения".
При генерал-губернаторе Муравьёве-Виленском в Белоруссии было отменено временнообязанное состояние крестьян, то есть выполнение ими феодальных повинностей до выплаты выкупных платежей. Батраки и безземельные крестьяне были наделены землёй, конфискованной у участвовавших в мятеже польских помещиков. На это из казны было выделено 5 миллионов рублей — огромная по тем временам сумма. 19 февраля 1864 года вышел указ «Об экономической независимости крестьян и юридическом равноправии их с помещиками», имевший поистине эпохальное значение для Белоруссии и остальной России. На белорусских землях произошло то, чего Россия XIX века ещё не знала: крестьяне не только были уравнены в правах с помещиками, но и получили определённый приоритет. Все польские помещики были обложены десятипроцентным сбором в пользу казны от всех получаемых ими доходов. При этом наделы белорусских крестьян увеличились почти на четверть, а их подати стали на 64,5% ниже по сравнению с остальными русскими крестьянами.
Без внимания генерал-губернатора Северо-Западного края не могла остаться крайне важная для общерусского дела система образования. До начала 1860-х годов учебные заведения на территории Белоруссии находились под сильным польским влиянием. Поляки повсеместно открывали частные школы для обучения белорусских детей: ксендзы устраивали школы при костёлах, помещики — при своих имениях. Преподававшие в них учителя, не имея часто никакой специальной педагогической подготовки, отвечали лишь личным требованиям устроителей школ. Обучение там велось на польском языке, учебники, одобренные Министерством народного просвещения, заменялись своими, составленными на польский лад. Приведём весьма характерный случай, иллюстрирующий влияние поляков на школьное образование. Он произошёл в народной школе Новоселковского прихода в Игуменском уезде Минской губернии. В 1861 году местный помещик-поляк Крупский неожиданно начал оказывать материальную помощь школе, и вскоре там появился новый учитель, студент Киевского университета, некто Легенза — протеже помещика Крупского. Как-то раз, когда в школе отсутствовал местный священник Фома Русецкий, Легенза принёс в класс картины из Священного Писания и при объяснении одной из них — «Распятие Спасителя», указывая на римских воинов, сказал: «To sa moskale» (это москали). Случай этот стал известен и вызвал возмущение священника, запретившего Легензе преподавать всё, кроме русской грамоты. В 1862 году помещик Крупский открыл школу в собственном доме, где Легенза начал учить детей на польском языке и в польском духе.
Осуществление преобразований в сфере школьного обучения Михаил Николаевич Муравьёв поручил своему соратнику Ивану Петровичу Корнилову, назначенному попечителем Виленского учебного округа. Корнилов закрыл несколько школ и гимназий, в которых польские националистические настроения были особенно сильны, однако взамен создал училища, ориентированные на обучение простого белорусского населения. Преподаватели-поляки были почти полностью заменены русскими православными наставниками. Русский язык в качестве языка преподавания стал господствующим на всех ступенях школьного обучения, а польский был полностью устранён из школы — даже как предмет изучения. При этом «великий и могучий» не вытеснял белорусское наречие, которое также использовалось в учебном процессе.
Властям Северо-Западного края пришлось пойти на закрытие расположенного в Могилёвской области Горыгорецкого земледельческого института, многие преподаватели и студенты которого примкнули к польским мятежникам. В начале 1860-х годов занятия по профилю в институте практически игнорировались, студентов открыто готовили к участию в мятеже. Инспектор института обучал своих подопечных стрельбе и создавал схроны с оружием. После подавления мятежа институт был переведён в Санкт-Петербург.
Правление в Северо-Западном крае графа Муравьёва ознаменовалось настоящим возрождением Православной церкви. В Вильне был создан губернский церковно-градостроительный комитет, который занялся строительством и восстановлением православный храмов. За короткий срок (с 1863 по 1865 год) было построено 98 церквей, отремонтировано — 126, перестроено из костёльных зданий — 16. К слову, «свядомая» интеллигенция презрительно называет построенные при генерал-губернаторе Муравьёве православные церкви «муравьёвками». Бог им судья.
Белорусский историк Вадим Гигин отмечает прекрасную инициативу графа Муравьёва: генерал-губернатор распорядился приобрести 300 тысяч православных наперсных крестиков для населения Белоруссии и раздать их бесплатно жителям — по 135 на каждый приход. Сам Михаил Николаевич приобрел 25 тысяч наперсных крестиков из мельхиора для безвозмездной раздачи. «Этот духовный почин нашёл широчайшую поддержку среди российского общества, — пишет Гигин. — Дворяне, купцы, простые люди жертвовали средства на приобретение крестиков разной величины для братьев-белорусов. Купец первой гильдии Комиссаров передал один миллион крестиков. Государыня-императрица от себя и своих детей даровала в распоряжение четырёх белорусских епархий 1873 серебряных креста (по одному на приход) с тем, чтобы настоятели храмов возложили их на первых новорождённых православных младенцев. Таким образом, государыня становилась как бы крёстной матерью своих новых подданных, родившихся в местностях, население которых доказало преданность престолу и Святой Церкви». Также можно сказать, что великорусы, пожертвовав кресты, стали крёстными братьями белорусов, подтвердив исконное этническое и духовное родство всех русских людей.
Ещё одной важной мерой, предпринятой графом Муравьёвым, было увольнение со службы в Северо-Западном крае почти всех чиновников-поляков, поскольку многие из них тайно сочувствовали, а зачастую и помогали повстанцам. По всей Великороссии был брошен клич, призывавший смелых и честных людей приезжать в Белоруссию, старинную русскую землю, для работы в присутственных местах. Это позволило избавить белорусские государственные учреждения от польского влияния.
Отметим, что идея привлечения великорусов к работе в Белоруссии была весьма популярна среди образованных белорусов. Профессор Коялович ещё до восстания 1863 года писал: «В настоящее время перед нами уже в надлежащей полноте логическое, естественное развитие народной западнорусской жизни. Произнесён приговор над политической, религиозной и социальной зависимостью западнорусского народа от Польши. Народ этот теперь стоит на прямом пути к восстановлению своего древнего единства с Восточною Россией. Но мы знаем, что этот шаг достался ему очень и очень дорого. Он потерял своё высшее и даже среднее сословие и остался в массе простых земледельцев, запертых на пути цивилизации сверху польскими панами, в середине евреями. Создать ему из себя свой верхний и средний класс людей, своих руководителей очень трудно, да едва ли и возможно. Ему необходима помощь со стороны того же восточнорусского народа, к которому он стремился в течение стольких веков. Из Великой России должна прийти Западной России подмога к образованию высшего образованного класса и среднего».
Благодаря реформам Муравьёва, к началу XX века в Белоруссии появилась своя интеллигенция, придерживавшаяся в основном общерусских взглядов. Одним из главных рупоров белорусской интеллигенции стала монархическая газета «Северо-Западная жизнь», основанная в 1911 году Лукьяном Михайловичем Солоневичем. Его сын, Иван Лукьянович, позже вспоминал: «Народ остался без правящего слоя. Без интеллигенции, без буржуазии, без аристократии — даже без пролетариата и без ремесленников. Выход в культурные верхи был начисто заперт польским дворянством. Граф Муравьёв не только вешал. Он раскрыл белорусскому мужику дорогу хотя бы в низшие слои интеллигенции. Наша газета опиралась на эту интеллигенцию — так сказать, на тогдашних белорусских штабс-капитанов: народных учителей, волостных писарей, сельских священников, врачей, низшее чиновничество».
Итог деятельности Муравьёва в Северо-Западном крае подвёл попечитель Виленского учебного округа И.П. Корнилов: «Русская пропаганда, действующая через школы, церкви, администрацию, делает своё дело; она возбуждает в массах ясное сознание и убеждение, что здешний край – исконно русский, что здесь колыбель русского государства и православия, что если губернии около Москвы называются Великой Россией, то здешние губернии имеют полное право называться первоначальною древнею Россией… Поэтому все меры, клонящиеся к восстановлению древнего православия, к восстановлению в народе сознания о его русском происхождении и коренном православии, конечно, сильнее, прочнее и действительнее всяких мер полицейских и военных… Русское образование сильнее русского штыка». Забавно, что местечковые националисты приписывают вышеуказанные слова Муравьёву и извращают их следующим образом: «Что не доделал русский штык — доделает русский чиновник, русская школа и русский поп», намекая на то, что генерал-губернатор Северо-Западного края якобы занимался «искоренением белорусчины». В действительности же, как видим, в вышеприведённой цитате нет ни слова о «белорусчине», поскольку самостийного белорусского проекта тогда ещё и в помине не было.
В начале марта 1865 года Муравьёв уехал в Петербург и лично просил государя об отставке. Он выполнил свой долг: за два года был не только подавлен польский мятеж, но в белорусском обществе произошли такие перемены, которые оставили след на века. Александр II удовлетворил прошение генерал-губернатора, разрешив Михаилу Николаевичу самому определить своего преемника. Им стал Константин Петрович Кауфман, будущий покоритель Туркестана.
Кирилл Аверьянов-Минский
