✔ Латиноамериканская Ливия: США сделали ставку на истощение Венесуэлы - «Экономика»
ПОХОЖИЕ
Два дня спустя советник президента США по национальной безопасности Герберт Макмастер практически дезавуировал предыдущие угрозы Вашингтона (напомним, что 11 августа Трамп заявил, что военное решение «это то, что мы могли бы реализовать, а 15 августа примерно то же озвучил вице-президент). «Правительство США не планирует в ближайшем будущем военные действия против Венесуэлы. Мистер Трамп нас просил только «предвидеть возможность военного развития событий и просчитать действия противника», но не поднимать войска «в ружье». Между тем, ещё две недели назад риторика Вашингтона была намного более радикальной, при этом с тех пор Мадуро радикально увеличил список своих грехов, выдворив или арестовав ряд знаковых фигур оппозиции.
Посмотрим на историю вопроса. Венесуэла — крупнейший «актив» противников Вашингтона на карибском «заднем дворе» США (другие — это Никарагуа и, естественно, Куба). Инвестиции КНР в страну с 2007-го составили $ 62 млрд., позиции РФ, являющейся, вдобавок, основным поставщиком вооружений, также весьма сильны. Нетрудно заметить, что отношения между Вашингтоном, Москвой и Пекином становятся всё более неприязненными. При этом, как нефтедобытчик Венесуэла по состоянию на 2013 г. с 908 млн. барр./год была сопоставима с Кувейтом, Мексикой и Ираком, а её доказанные запасы являются крупнейшими в мире.
Согласно ожиданиям Вашингтона, резкое падение цен на нефть должно было не только «порвать в клочья» РФ, но и избавить Штаты от чавистов в «мягком подбрюшье». При этом, если в отношении Москвы подобные расчёты уже изначально имели полуфэнтэзийный характер, то в отношении Каракаса с его тотальной зависимостью от нефтяных доходов они были абсолютно обоснованными. Прогнозы февраля 2016-го: «Дефолт Венесуэлы, судя по всему, произойдет в течение 90 дней».
При этом в декабре 2015-го на парламентских выборах победила оппозиция, в апреле следующего года запустившая процедуру отстранения Мадуро от власти. Параллельно прошла конституционная реформа, сократившая срок президентских полномочий.
Парламент, опережая события, заявил о прекращении полномочий Мадуро 9 января. Практически в начале года в Венесуэле возникла ситуация, примерно эквивалентная президентско-парламентскому противостоянию 1993-го в РФ.
29-го марта контролируемый чавистами Верховный суд заявил о передаче парламентских полномочий практически самому себе. Уже 1 апреля это решение было отменено, однако оно послужило поводом для попытки реализации сценария «цветной революции». Начиная с 4-го апреля в Венесуэле развернулись массовые протесты, достигшие пика 19-го.
Технически шансы наследников Чавеса на сохранение власти стремились к нулю, однако в дело вмешался внешний фактор. КНР и РФ вполне наглядно продемонстрировали готовность поддержать Каракас. 12 июня Китай подписал соглашение, предусматривающие $ 2,8 млрд. инвестиции в увеличение падающей венесуэльской нефтедобычи; ещё $ 1,45 млрд КНР и Венесуэла вложат в развитие инфраструктуры глубоководного порта Арайя. Ранее, в феврале, были подписаны соглашения на $ 2,7 млрд. В ноябре прошлого года — на сумму $ 2,2 млрд.
Равным образом, РФ систематически реструктуризирует венесуэльский долг, позволяя Каракасу отложить выплаты и выдаёт авансы под поставку нефти. Первый раз реструктуризация была осуществлена ещё в 2014-м, второй — в апреле 2016-го. В прошлом году «Роснефть» выдавала венесуэльской PDVSA авансы в счёт поставок нефти в мае, в ноябре и декабре на общую сумму $ 1,485 мрд. В апреле 2017-го года «Роснефть» выдала венесуэльской PDVSA новый аванс в сумме $ 1,015 млрд. Игорь Сечин: «Это страна с запасами углеводородов номер один в мире. И с этой точки зрения любая нефтегазовая компания должна стремиться работать в этой стране. Мы политикой не занимаемся. Мы развиваем добычные проекты на территории Венесуэлы. В настоящее время мы добываем 9 млн. тонн нефти в год. Занимаемся трейдингом венесуэльской нефти. И, как я неоднократно повторял, мы никогда оттуда не уйдем. Мы будем работать с Венесуэлой и будем наращивать объемы нашего сотрудничества в сфере ТЭК».
В данном случае слова не расходятся с делами. «В то время, как другие компании прекращают операции в Венесуэле, «Роснефть» заняла еще один этаж в офисном здании и увеличивает штат. Компания забирает специалистов у PDVSA и привозит все больше российских топ-менеджеров, сказали агентству Reuters источники, близкие к российской компании.
На текущий момент «Роснефти» принадлежат значительные доли в пяти ведущих венесуэльских нефтяных проектах. В число дополнительных проектов, которые предлагает PDVSA, входят пять в Ориноко — крупнейшем нефтедобывающем регионе страны, три на озере Маракайбо — втором по величине и самом старом нефтедобывающем регионе, а также проект добычи на мелководье залива Пария, сказали Reuters источники в отрасли.
Как нетрудно догадаться, контролируемый оппозицией парламент занимался тем, что пытался блокировать сделки с КНР и РФ. Вице-президент комиссии по энергетике Национальной ассамблеи Венесуэлы Элиас Матта: «Роснефть, определенно, пользуется ситуацией. Они знают, что нынешнее правительство слабое, что ему необходимы деньги, и они — акулы».
Тем не менее, у Мадуро стараниями Пекина и Москвы оказалось достаточно ресурсов, чтобы избежать открытого дефолта и сохранить лояльность силовиков.
В итоге ответом на «оранжевый» сценарий стали применение силы, массовые аресты и мобилизация сторонников власти. Практически чависты применили «майданные» технологии против их авторов. Ответом стала попытка организовать мятеж силовиков. 27 июня группа полицейских обстреляла здание МВД Венесуэлы, и, захватив полицейский вертолёт, забросала гранатами здание Верховного суда. 6 августа была предпринята попытка мятежа на военной базе Фуэрте-Парамакай, однако мятежники весьма быстро оказались под арестом.
Пять дней спустя последовало заявление Трампа. Иными словами, исчерпав возможности для внутренней дестабилизации в Венесуэле, Вашингтон всерьёз задумался о силовом сценарии.
Проблема в том, что Белый дом столкнулся с весьма неблагоприятным внешнеполитическим фоном. Турне вице-президента США Майкла Пенса по странам Латинской Америки выявило достаточно однозначную картину — даже вполне проамериканские режимы осуждают «переворот» Мадуро, но при этом категорически против силового вмешательства США. При этом особенно явно эта позиция была озвучена президентом Колубии Хуаном Мануэлем Сантосом — между тем, именно колумбийцам должна отводиться одна из ключевых ролей при наиболее вероятном сценарии «демократизации». Очевидно, что здесь сыграл роль не только призрак «дипломатии канонерок» — перед слишком лояльными по отношению к США режимами вполне очевидно вырисовывается перспектива остаться без китайских инвестиций, объёмы которых в Латинской Америке огромны.
Иными словами, в Венесуэле зеркально воспроизвелась украинская ситуация — одиозный для Вашингтона режим с огромными экономическими трудностями удерживается благодаря внешней поддержке, при этом штрейкбрехерство союзников проявляется в явной форме.
Санкционное давление призвано решить эту проблему. «Санкции указывают на риск дальнейшего размещения средств в долги Венесуэлы, и это должно привести к тому, что эти две страны (Россия и Китай) хорошо подумают, прежде чем ещё больше углублять свою вовлечённость в этом регионе. Мы считаем, что это окажет важный эффект, разубеждая их в этих расчётах». То же, но в более лицемерном варианте: «в стремлении сохранить себя диктатура Мадуро вознаграждает и обогащает коррумпированных чиновников в аппарате безопасности правительства, обременяя будущие поколения венесуэльцев огромными долгами» перед Пекином и Москвой, а не Вашингтоном.
Иными словами, Белый дом отложил радикальные варианты и сделал ставку на истощение чавистов. Это выглядит как локальная победа «евразийцев». Проблема в том, что она именно локальна.
Если смотреть на Латинскую Америку в целом, то «красная волна» там захлебнулась уже в 2009-м, после инспирированного США военного переворота в Гондурасе. В последние два года практически стал историей бразильско-аргентинский блок, вокруг которого формировалась латиноамериканская коалиция, пытавшаяся проводить независимую от Вашингтона политику. В конце позапрошлого года к власти в Буэнос Айресе после двенадцатилетнего правления «династии Киршнер» пришёл откровенно проамериканский кандидат — Маурисио Макри; в августе 2016-го в Бразилии была отстранена от власти Дилма Русеф, «политическая наследница» Лулу да Силвы. Иными словами, за спиной Мадуро уже не стоит эффективная поддержка соседей.
При этом собственно венесуэльская экономика вполне ощущает на себе «эффект Лукашенко» — даже массированные инвестиции не смогли нивелировать последствия социалистических экспериментов.
Посмотрим на Венесуэлу ближе. Площадь страны — 916,445 тыс. квадратных километров (приблизительно полторы Украины или треть Казахстана). Номинальный ВВП достиг максимума в 2013-м — $ 367,5 млрд., ВВП по ППС тогда же составил $ 407,4 млрд. (примерно равен казахскому). Население при этом более чем в полтора раза больше — 30,9 млн. человек (2016), что даёт представление об общем уровне жизни.
Страна сильнейшим образом зависит от ситуации на внешних рынках — доля внешней торговли в ВВП хронически превышала 50%. Доля экспорта в ВВП в 2012-м (последний благополучный год) — 26,2%, импорта — 24,2%. При этом 95–96% валютных поступлений и порядка трети ВВП обеспечивает нефтедобыча.
Примечательной особенностью страны является высокая рождаемость — сейчас количество детей, приходящихся на одну женщину, составляет 2,5; с 1997-го население выросло почти на треть — с 23,1 млн. Средний возраст населения — 26,9 лет, иными словами, демографически Венесуэла довольно живо напоминает Египет образца 2011-го.
Как нетрудно догадаться, страна с такой структурой экономики пережила падение цен в 80-х — 90-х с проблемами. Уже в 1989-м золотовалютные резервы были полностью истощены, и в Венесуэле настала эпоха шоковой терапии и гражданских конфликтов. Самый масштабный из них — Каракасо — стоил 300 жизней по явно заниженным официальным данным. Приход к власти чавистов в 1998-м был вполне закономерной реакцией на «лихие девяностые» в их венесуэльском варианте.
В наследство соратникам Чавеса досталась малоприглядная, но вполне закономерная ситуация. Безработица на 1999-й составляла 15,6%. Коэффициент Джинни (уровень социального расслоения) составлял 49,5%, что в приложении к весьма небогатой стране означало существование ниже черты бедности 59% населения, при этом для 17% - существование в крайней нищете. Медицина и образование были практически недоступны для основной массы населения — так, 9% венесуэльцев были неграмотны, количество студентов составляло лишь 400 тыс. человек.
Решение было «найдено» в усиленном перераспределении начавших быстро расти нефтяных доходов. В соответствии с законом о нефти 2001-го года, доля государства во всех нефтяных проектах должна составлять не менее 60%. Налог на добычу был повышен с 16,6 до 33,3% и налог на прибыль нефтяных компаний — с 34 до 50%. 1% прибыли должен отчисляться на социальные проекты. Так, государственная PDVSA в 2003—2008 потратила на социальные программы $ 2,3 млрд. В 2007—2008 гг. были национализированы нефтедобыча, энергетика, металлургия, цементная промышленность и мобильная связь.
В итоге у чавистов оказалось достаточно ресурсов для нетривиального популизма. В 2002 году правительство Венесуэлы заморозило тарифы на электроэнергию. С 2003 года в стране централизованно устанавливаются цены на 400 видов товаров, включая 150 продуктов питания. Тогда же были запущены три масштабных образовательных программы. Среднее образование стало обязательным и полностью бесплатным. Венесуэла за период с 1998 по 2008 гг. заняла пятое место в мире по числу поступающих в вузы. В 2005-м началось создание «социальных предприятий», работники которых имели право на получение части прибыли. В 2011-м стартовала «Великая миссия жилья», в рамках которой было построено более 2 млн. квартир. Безработица снизилась вдвое.
Цена вопроса оказалась своеобразной. В 1997- 2012 гг. в Венесуэле добыча нефти сократилась на 18%. При этом добыча нефти в странах ОПЕК увеличилась на 27%, в других странах — на 19%. С 2003 по 2012 годы потребление электричества в стране выросло на 49% (подушевое потребление втрое превысило показатели соседней Колумбии), при этом мощности возросли лишь на 28%. Импорт продовольствия удвоился, достигнув 75%.
Как итог, кризис в венесуэльской экономике проявился уже в 2013-м. Импорт превысил экспорт 29,5% и 24,6% ВВП соответственно, темпы роста ВВП упали до 1,3%. Результатом стали бюджетный дефицит в 13% ВВП и инфляция в 54,3%, девальвация национальной валюты на 32,5% и начавшееся сжатие золотовалютных резервов, и без того очень небольших для нефтедобывающей страны. Госдолг Венесуэлы, составлявший в 2012-м 26,8% ВВП, скачкообразно вырос в 2013-м практически вдвое — до 50,9%.
Вместе с падением нефтяных цен начался обвал — минус 3,9% ВВП в 2014-м, 6,2% ВВП в 2015-м, минус 10% ВВП в 2016-м. Инфляция составила 62, 122 и свыше 550% соответственно. ЗВР схлопнулись с более чем $ 30 млрд. в 2012-м до $ 10,2 млрд.
Нынешняя ситуация не даёт повода ни для оптимизма, ни для замогильного пессимизма.
Положительный платёжный баланс Венесуэлы сохраняется при давно превышенных $ 46 за баррель, при этом реструктуризация и выплаты заметно уменьшили размер госдолга. В 2015/16 гг. он последовательно снижался — до 49,9 и 36,7% ВВП соответственно. Однако минимальная цена, при которой экономическое положение может быть стабилизировано, а объём импорта восстановлен до приемлемых величин — $ 66 за баррель. Предполагается, что она не будет достигнута ни в этом, ни в следующем году. Иными словами, предпосылки для политической нестабильности сохраняться как минимум в ближайшие полтора года.
При этом возможность американского военного вмешательства сохранится. В самой Венесуэле сравнивают свою ситуацию с ливийской, и параллели действительно не сводятся к сходству социальных моделей. 90% населения сосредоточены в узкой полосе вдоль побережья и вокруг полузамкнутого озера Маракайбо — идеальная мишень для несения демократии с помощью флота вообще и авианосцев в частности. Вполне присутствует и собственное потенциальное «Бенгази» — Маракайбо, второй по величине город Венесуэлы и фактическая столица нефтеносного запада страны. Именно на западе максимальна поддержка оппозиции и не первое десятилетие существует тлеющий сепаратизм, одно время пользовавшийся прямой поддержкой США.
При этом сильная по южноамериканским меркам венесуэльская армия в «абсолютных» масштабах слаба.
Флот, по сути, состоит из двух сорокалетних дизель-электрических субмарин, довольно многочисленные надводные корабли несут только артиллерию.
ВВС Венесуэлы имеют на вооружении 23 Су-30 и 12 F-16, 10 ударных вертолётов Ми-35. При столкновении с серьёзным противником подобную «воздушную мощь» можно оценить только как символическую. Средства ПВО: два дивизиона ЗРК С-300ВМ (32 пусковых установки), 18 С-125 «Печора-2М», 12 «Тор-М1», 3 «Бук-М2Э», 10 «Барак» израильского производства, почти полутысяча стволов малокалиберной артиллерии и 1600 ПЗРК «Игла-С». В целом, группировка классических ЗРК а) невелика б) несбалансированна — для построения классической эшелонированной ПВО венесуэльцам нужно кратно больше комплексов ближнего и среднего радиуса действия в) её эффективность по отношению к американским ВВС ограничена — родовым проклятием ЗРК с советским «бэкграундом» является низкая помехоустойчивость.
Бронетехника: 92 танка Т-72, 81 АМХ-30 (могучая машина с защищённостью на уровне T-IVН, выпуск которого начался в 1943-м), 123 БМП-3. Иными словами, бронетанковых сил у Венесуэлы фактически нет.
Артиллерия: 24 «Града», 12 «Смерчей», 18 китайских SR-5, 48 современных тяжёлых САУ «Мста-С», 18 «Нона-СВК», порядка сотни стволов буксируемой артиллерии, в основном лёгкой (105 мм), сороковых-пятидесятых годов. Вряд ли стоит уточнять, что этого мало.
Иными словами, в случае американской интервенции венесуэльская армия обречена на очень быстрый разгром, при этом потери американцев в самом пессимистическом случае не превысят нескольких десятков человек.
Таким образом, чавистский режим в Венесуэле может выжить, но ему неопределённо долго предстоит находиться в подвешенном состоянии. При этом венесуэльская экономическая модель в её нынешнем виде — это бездонная чёрная дыра. Свёртывание «социалистического эксперимента» неизбежно, вопрос лишь в том, как именно это произойдёт.
Евгений Пожидаев
