✔ «Политический ислам»: почему Саудовская Аравия поссорилась с Катаром? - «Экономика»
ПОХОЖИЕ
Внешне дело выглядит так: вместо обещанной Дональдом Трампом конфронтации с Ираном случилась свара внутри группы региональных союзников США, когда самый большой и богатый ваххабит в регионе Персидского залива стал обижать маленького и тоже богатого ваххабита. Не успели остыть следы на взлетной полосе в Эр-Рияде «Борта номер один», увезшего из Саудовской Аравии президента Трампа, как в регионе по инициативе саудитов начался острый дипломатический кризис с расколом в региональном сообществе Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), напомним, состоящего из Саудовской Аравии, Кувейта, Катара, Объединенных Арабских Эмиратов, Бахрейна и Омана.
Простая логика связи событий подсказывает: к дестабилизации региона Персидского залива и расколу внутри ССАГПЗ прямо причастен американский президент. Так, в частности, объясняют ситуацию его противники во враждебных Трампу западных СМИ. «Танец с саблями» в Эр-Рияде президента Трампа дорого обошелся региону, утверждают они. Визит Трампа добавил дров в костер уже тлевшего конфликта между союзниками-соперниками по ССАГПЗ. Отдельные наблюдатели рассматривают дипломатический конфликт как действия саудовцев, поддержанных президентом и Государственным департаментом США.
В итоге, от происходящего пока явно выигрывает Иран. Вражда между региональными союзниками угрожает и осложнить деятельность возглавляемой США коалиции против ИГИЛ («Исламского государства», ИГ, ДАИШ, террористической гурппировки, запрещенной в РФ — прим. «NOVOSTI-DNY.Ru» ). Например, в Катаре размещается главный штаб американского наземного командования в регионе Ближнего Востока. Очевидно, что военные Саудовской Аравии и ОАЭ не смогут его посещать из-за общего запрета на поездки в Катар.
Из происходящего можно выделить три основных момента.
Первое. Обострение связано с лидерскими устремлениями Саудовской Аравии в группе ССАГПЗ, включая претензию на создание военно-политического блока под своим руководством, направленным против Ирана. С этой точки зрения, конфликт между Саудовской Аравией и Катаром восходит к 2011 году — к т. н. Арабской весне. Саудовская Аравия и Катар разошлись в политике преобразования региона — шире всего Арабского мира. Катар занял собственную позицию в этом вопросе. Сейчас Саудовская Аравия и ОАЭ требуют от Катара отказаться от самостоятельной линии в политике в регионе Ближнего Востока и безоговорочно признать лидерство саудитов. Для этого одни вакхабиты обвиняют других в поддержке «международного терроризма» и шиитского фунаментализма.
Второе. Состав возглавляемой Саудовской Аравией антикатарской коалиции — участие в ней Египта и Ливии выдает один из главных источников конфликта — это поддержка Катаром «братьев мусульман» в Египте и во всем регионе, а также проблема урегулирования в Ливии, куда со своими деньгами и поддержкой «своих» боевиков и тех же «братьев-мусульман» вмешивается Катар.
Третье. Самый существенный момент из происходящего — ССАГПЗ раскололся. Саудовская Аравия получила в группе лишь ограниченную поддержку. Действия Саудовской Аравии предсказуемо не поддержали Кувейт и Оман, которых при желании можно также обвинить в контактах с Ираном. Но пока этого никто не делает. Это косвенно подтверждает тот факт, что не связи с Ираном стали главной причиной атаки на Катар, а нечто совсем другое. По неофициальным источникам информации, Кувейт может стать посредником в урегулировании дипломатического спора с Катаром.
Как выясняется, в конфликте Катара и Саудовской Аравии существенный интерес имеют Великобритания и Израиль. Но внешне они остаются за кулисами конфликта, хотя и весьма интересуются происходящим. Что касается Израиля, то ему принципиально выгодны любые распри в Арабском мире. Разумеется, захват Египта в 2011—2012 годах спонсируемыми Катаром «братьями-мусульманами» был крайне неприятен для Израиля. В перспективе вновь открывался египетский военно-политический фронт против Израиля. По частным вопросам у Израиля к Катару имеются претензии по финансовой поддержке катарцами движения «Хамас» в секторе Газа. В частности, Катар дал у себя убежище лидеру Хамаса Халеду Машалю. Во время последнего визита на Ближний Восток Трамп поставил «Хамас» в тот же ряд, что и «Аль-Каиду» или «Исламское государство». И хотя, по большому счету, правители Катара регулярно критикуют Израиль по палестинскому вопросу, Катар одновременно весьма активно торгует с Израилем, закупая у него машины и технологии и сам продавая пластмассы. Это не совсем прилично даже в мире «консервативных монархий».
Что касается британцев, то нельзя не отметить крайне негативную реакцию британских СМИ на дипломатическую атаку Саудовской Аравии на Катар. Сейчас претензии адресуются конкретно Трампу за его «неуклюжую политику» на Ближнем Востоке, хотя общий тон свидетельствует об особой заинтересованности британцев в Катаре, как точке своего влияния в Персидском заливе. В частности, британские комментаторы задаются вопросом: кто стоит за последней серией «внезапных» террористических атак (осуществленных и предотвращенных) в Великобритании, и далее бездоказательно указывают пальцем на Саудовскую Аравию.
Показательно, что план внешней политики, изложенный на днях лидером лейбористской оппозиции Джереми Корбином в выступлении в Чатем-хаус, предполагает полный разрыв с «умиротворением» «террор-финансистов» из Саудовской Аравии. Если лейбористы победят на выборах, то их правительство порвет с Саудовской Аравией по причине поддержки ею «террористов», и дальше Великобритания будет строить свои отношения в регионе в соответствие со стратегическими интересами Британии.
Очевидно, что в понимании лейбористов национальные интересы Британии в Персидском заливе расходятся с национальными интересами США Трампа. Подобная позиция может означать косвенную поддержку Катара британцами. С точки зрения британских комментаторов, до последнего момента катарцы проявляли «более разумное понимание стратегических, демографических и культурных изменений, охвативших арабский мир». Саудовцы, с их точки зрения, не отличались подобного рода талантами. Правители Катара прогрессивны, Саудовской Аравии — ретроградны.
В качестве повода дипломатического, а за ним и экономического давления на Катар Саудовской Аравии и ОАЭ были объявлены якобы существующие особые отношения Катара с Ираном. Предлогом для эскалации стала одна публикация в катарских государственных СМИ в последней декаде мая этого года. Один телевизионный канал, якобы, процитировал высказывание эмира Катара аль-Тани, выступившего против эскалации конфронтации с Ираном. В частности, он будто бы сказал: «Иран представляет собой региональную и исламскую власть, которую нельзя игнорировать, и неразумно противостоять ей». Далее эмир, якобы, выразился в том смысле, что Трамп не сможет долгое время оставаться у власти — намек на то, что после этого ситуация может поменяться. Сейчас официальные представители Катара утверждают, что это была подстроенная сознательная провокация, и ничего такого эмир на самом деле не говорил. Неизвестный, якобы, взломал бюллетень агентства Qatar News и распространил фальшивое сообщение.
Другой случай. В Financial Times сообщили, что власти Катара будто бы заплатили около $ 700 млн иранским военным и шиитским боевикам, а также еще $ 200–300 млн структурам, связанным с «Аль-Каидой» в Сирии. Выкуп предназначался для освобождения членов королевской семьи Катара, которые попали в заложники к боевикам во время охоты в Ираке, а также за освобождение 50 катарских военных, захваченных в плен боевиками в Сирии (что они там делали?). Похожий на спонсорство выкуп якобы и стал одной из причин разрыва дипломатических отношений с Катаром.
Если убрать перечисленные случаи, то претензии Саудовской Аравии по части Ирана к Катару не имеют более серьезных оснований. Разумеется, Катар имеет «особые отношения» с Ираном из-за того, что два государства эксплуатируют в водах Персидского залива одно из самых крупнейших на планете месторождение природного газа. Что касается прочего, то в отношении Ирана Катар, как правило, в рамках ССАГПЗ всегда занимал промежуточную позицию, поддерживая одновременно и усилия по ограничению регионального влияния Ирана, и диалог с иранскими лидерами. А «диалог» — он всегда нужен. Катар добросовестно участвовал в международных санкциях против Ирана в 2010—2016 годах и, по оценкам США, не нарушал режима санкций.
На практике же, как выясняется, «промежуточная позиция» Катара по отношению к Ирану была связана с той общей ролью, которая была назначена Катару США в политике на Ближнем и Среднем Востоке. Самому Катару эта роль нравится. Катар стал для США постоянным ключевым посредником в региональных конфликтах. Хотя уровень вовлеченности Катара внешне не соответствует его размерам, это государство использует свои обширные финансовые ресурсы для получения влияния на региональном и международном уровне. Потом это влияние оно разменивает на посредничество. Посредническая роль Катара обуславливается щедрым финансированием в конфликтные точки. Поэтому из-за закулисных связей с американцами и британцами внешняя политика Катара при Обаме иногда противоречила позиции фактического лидера ССАГПЗ — Саудовской Аравии. Если США при Трампе отступятся от Катара, следовательно, его эмира накажут за политику Барака Обамы в регионе.
По отношению к Ирану США осуществляют одновременно и сдерживание, и давление с целью изменения его политики. Обратной стороной подобной политики были периодические закулисные дипломатические контакты с целью зондаже, для которых Катар предоставлял свои площадки. Посреднические услуги Катара использовались американцами и по другим направлениям. Например, гранты и обещания Катара сыграли решающую роль в достижении соглашения по урегулированию в Ливане, что было выгодно и США, и Израилю. Посредническая роль Катара в мае 2008 года для разрешения тамошнего конфликта была обусловлена тем, что до этого Катар щедро финансировал послевоенное восстановление в этой стране. В свое время Катар не развертывал свои силы для поддержки военных операций под руководством США в Афганистане, но всегда выступал посредником между Соединенными Штатами и повстанцами «Талибана».
В июне 2013 года движение «Талибан» открыло свое представительство в Катаре. Правда, позднее по просьбе США Катар закрыл его. Но и после этого представители движения «Талибан» оставались в Катаре и вели закулисные переговоры с американцами. Напряженная обстановка в Афганистане требует сохранения катарской линии связи с «Талибаном».
Катар прямо участвует или вмешивается одновременно в несколько региональных конфликтов, в том числе, в Сирии и Ливии. Катар пытается влиять на дела вокруг палестинской исламистской организации Хамас, движения «Талибан» в Афганистане, в конфликтах в Ливане и Судане. В первые два года гражданской войны в Сирии Катар потратил до $ 3 млрд на финансирование повстанцев, включая группы, связанные с Аль-Каидой, а потом с Аль-Нусрой. В конце ноября 2016 года министр иностранных дел Катара заявил, что Доха будет продолжать вооружать сирийских повстанцев, даже если новая администрация США прекратит поддержку повстанческих группировок в Сирии. Правда, вслед за этим Катар объяснил, что не будет снабжать мятежников в Сирии переносными зенитными комплексами. На сирийской почве Катар стал близким партнером Турции в поддержке повстанческих группировок, имеющих базы на турецкой территории. Сближение на этой основе привело даже к тому, что в мае 2016 года в Стамбуле между Реджепом Эрдоганом и эмиром Катара была достигнута договоренность об открытии на его территории первой турецкой военной базы в Персидском заливе.
Склонность Катара к посредничеству привела и к сближению с Россией по Сирии на почве приобретения доли в «Роснефти». Катар выступил посредником в установлении зон безопасности в Сирии, а также в частных соглашениях по взаимной эвакуации между анклавами боевиков и проправительственных сил.
В последнее время не было официальных заявлений США по поводу того, что Катар или любое из его старших должностных лиц поддерживают членов террористической организации «Аль-Каида», ответственной за теракты в США и против американцев в других частях мира. Но, по данным Государственного департамента, «юридические и физические лица в Катаре продолжают служить источником финансовой поддержки террористических и насильственных экстремистских групп, особенно региональных членских организаций «Аль-Каиды», таких как «Аль-Нусра» в Сирии. Так что обвинения Саудовской Аравии в адрес Катара по части поддержки боевиков идут без сопровождения из США. Это свидетельствует о том, что в случае с Катаром Саудовская Аравия решает в первую очередь свои проблемы.
По большому счету, на Ближнем Востоке после его «деколонизации» всегда сталкивались несколько проектов консолидации Арабского мира. Одним из таких первых проектов, в частности, был «арабский социализм». На его излете успешный вызов ему бросила исламская революция в Иране — альтернативный проект консолидации не на этнической, а на религиозно-цивилизационной основе ислама. Афганская война инспирировала исламские революционные проекты и в суннитском мире. Американское военное вмешательство в Ираке перевело проекты «политического ислама» в плоскость практической политики.
На новом витке «политический ислам» стал уничтожать авторитарные светские режимы на Ближнем Востоке — рудименты «арабского социализма» предшествующей эпохи. О своей роли интегратора исламского мира вспомнили и в Турции при Эрдогане. У светской и внешне европеизированной Турции явно не ладились дела с идеологией. Она также становилась жертвой «политического ислама». Все более насущной проблемой было то, что в рамках различных доктрин «политического ислама» «консервативным монархиям» Персидского залива не было места в будущем преобразованном и модернизированном Арабском мире. Так на дело смотрели исламские революционеры Ирана, арабская Аль-Каида и египетские «братья-мусульмане» и, наконец Исламское государство бывших «арабских социалистов».
В Катаре попробовали считаться с реалиями исламской революции в регионе и взялись за продвижение и поддержку умеренного ограниченно радикального проекта политического ислама, который бы лучшим образом вписывался в руководимый Западом глобальный мир. Катар поддержал на Ближнем Востоке распространение политического ислама в варианте партий, готовых действовать в рамках номинально демократических институтов. «Братьев-мусульман» лидеры Катара отнесли на этот счет и представляют в регионе качестве положительного примера «политического ислама».
В этом Катар и разошелся с Саудовской Аравией. Стратегическая цель этого королевства, напротив, состоит в том, чтобы задушить становление «политического ислама» и уничтожить действительные модернизационные достижения исламской революции в Иране. Т. е. элита Саудовской Аравии держит курс на консервацию собственных порядков, вплоть до готовности восстановления авторитарных военно-полицейских режимов в Египте и Ливии. Фактически, от Катара потребовали свернуть его проект поддержки умеренной версии исламской революции в варианте «братьев-мусульман». Но в связи с происходящим не понятно, на что рассчитывает Эр-Рияд, когда думает отправить выдавленную пасту обратно в тюбик.
Джин исламской революции не согласен жить дальше в запечатанной бутылке вечности традиционного мира. Демографическая ситуация в исламском мире в регионе Ближнего Востока указывает на бурю. Даже, если Катар свернет поддержку «братьев-мусульман», они все равно останутся самой влиятельной силой в политическом подполье Египта. Поскольку проблема модернизации исламского мира в консервативном ключе не решаема, то, похоже, что США своей политикой по принципу сначала «полный вперед», а потом «полный назад» лишь стимулируют турбулентность и самопоедание в регионе.
Военный вес Катара в сравнении с Саудовской Аравией незначителен. Но одним из наиболее важных внешнеполитических его активов является глобальный новостной канал «Аль-Джазира», финансируемый Дохой. Выросшим влиянием «Аль-Джазиры» возмущаются в Саудовской Аравии и других арабских странах. Катар создал «Аль-Джазиру» в качестве противовеса консервативным государственным СМИ стран Ближнего Востока и чтобы оспаривать право англо-американских СМИ осуществлять глобальное информационное освещение событий в Арабском и Исламском мире. Поэтому сейчас первый ответ Катара на действие Саудовской Аравии ОАЭ был чисто пропагандистским с разоблачением их теневых связей. Подобные действия продемонстрировали, что Катар не намерен так просто сдаваться.
Новый конфликт на Ближнем Востоке в группе ССАГПЗ привел к нестабильности в самом важном регионе мира, экспортирующем энергию. Но по этой части интересы Катара и Саудовской Аравии не пересекаются. Саудовская Аравия является крупнейшим в мире экспортером сырой нефти, а Катар — сжиженного природного газа (СПГ). Катар является относительно небольшим производителем нефти — около 620 тыс баррелей в день, что составляет менее одного процента мирового предложения. Цены на нефть в минувший понедельник из-за событий на Ближнем Востоке сначала выросли на 1,6%, а потом вернулись к прежним величинам. Катару ничто не препятствует продолжать морские перевозки своей нефти и СПГ. Разумеется, нарушением поставок СПГ Катар мог бы вызвать лихорадку на рынке природного газа, но не обязательно дестабилизировал бы его.
Есть несколько источников сжиженного природного газа, в том числе, огромные объекты, недавно запущенные в Австралии. Некоторые комментаторы в России усматривают за атакой на Катар намерения США заместить рынок СПГ собственной продукцией. Однако, во-первых, в американских проектах СПГ Катар непосредственно участвует своими капиталами. Государственная компания «Катар Петролеум» стала крупным инвестором на развивающемся экспортном рынке сжиженного газа США. Так, например, эта катарская компания владеет 70% акций терминала сжиженного природного газа в Техасе, разделяя участие в нем с американскими ТНК Exxon-Mobil и Conoco-Phillips. С этого терминала США смогут экспортировать более 15 млн тонн сжиженного газа в год. И, во-вторых, основные рынки СПГ Катара находятся не в Европе, а приходятся на Японию, Южную Корею, Индию, Китай, Сингапур, т. е. они не зависят от перевозок по контролируемому Египтом Суэцкому каналу.
Тем не менее, в действиях Саудовской Аравии и ОАЭ против Катара можно усмотреть попытку подавления конкурента на поле региональных финансов, управления и логистики. В качестве стратегии развития Катар избрал строительство в регионе финансового, транспортного и культурного центра в своей столице — Дохе, своего рода нового Сингапура или Гонконга в регионе Ближнего Востока.
С Дохой за этот будущий статус одновременно соперничает Абу-Даби из ОАЭ. Одни крупные транснациональные корпорации избрали себе в качестве своих штаб-квартир в регионе небоскребы в столице Катара — Дохе, другие — в Абу-Даби. Очевидно, что двум центрам подобного размера будет тесно на ограниченном пространстве Персидского залива. То же самое касается и соперничества национальных авиаперевозчиков из Катара и ОАЭ. Спор идет за то, где будет главный воздушный хаб региона Персидского залива.
Саудовская Аравия уже призвала транснациональные компании уйти из Катара, поставив эти фирмы в сложное положение. В настоящее время идет подготовка Катара к проведению мирового чемпионата по футболу в 2022 году. Штрафные меры Саудовской Аравии и ОАЭ направлены на выдавливание этих ТНК из Катара. Кроме того, до 40% продовольствия в Катар поступает автомобильным транспортом транзитом через Саудовскую Аравию. В Катар этим путем поступают и строительные материалы для реализуемых в Катаре проектов. Королевство заблокировало сухопутный транзит в Катар, создавая ему временные трудности.
Катар полностью зависит от поставок углеводородов и не имеет диверсифицированной экономики. Нефть и газ составляют 92% экспортных доходов Катара и 56% бюджетных доходов. В настоящее время Катар борется с последствиями кризиса от падения цен на нефть и газ на мировых рынках. Кризис привел к дефициту бюджета Катара в $ 13 млрд в 2016 году, хотя предшествующий год был для Катара бездефицитным. Национальная стратегия развития Катара с 2011 по 2016 год была направлена главным образом на развитие жилищной и транспортной инфраструктуры в стране. В Дохе строится метро. В проведение чемпионата мира по футболу в 2022 года Катар намерен вложить $ 200 млрд.
Разумеется, подобные амбициозные программы начинают испытывать финансовые стеснения. Основной суверенный фонд Катара, управляемый Катарским инвестиционным управлением (QIA), оценивается примерно в $ 250 млрд. Однако до сих пор Катар не решался использовать эти активы для финансирования своих бюджетных операций, поскольку многие из инвестиций QIA сделаны в зарубежную недвижимость, в том числе в значительных объемах в США, и эти средства трудно вывести без существенных потерь обратно. Поэтому в обстановке кризиса в мае 2016 года Катар прибег к выпуску государственных облигаций на сумму в $ 9 млрд. Новые штрафные меры Саудовской Аравии и ОАЭ могут лишь дополнительно ухудшить финансовую ситуацию Катара. Но его власти, если решат сопротивляться, могут открыть свой суверенный фонд.
В целом, ситуация трудна для Катара своей «внезапностью», но не смертельна. Явно, что капитулировать так сразу, он не намерен и будет искать соглашения для компромисса на достаточно почетных для него условиях. Для этого Катар может и сойти (постоянно или временно) с поддержки собственного проекта «политического ислама». Урегулирование отношений может занять времени от полугода до года.
Что касается США, то они вновь получили возможность встать над конфликтом и заняться любимым своим занятием «примирением» союзников к собственной геополитической пользе. Государственный секретарь США Рекс Тиллерсон призвал государства ССАГПЗ разрешить свой спор. Он не ожидает, что прекращение отношений с Катаром существенно повлияет на борьбу с терроризмом. Очевидно, что, судя по подобным высказываниям, в Вашингтоне в упор не замечают спонсорства этого «терроризма» Катаром.
Аналитическая редакция «NOVOSTI-DNY.Ru»
