Идут ли страны ЕАЭС к макроэкономической конвергенции? - «Аналитика» » «Новости Дня»

✔ Идут ли страны ЕАЭС к макроэкономической конвергенции? - «Аналитика»


12 сентября 2019
12:14
В этом году мы отмечаем пятилетний юбилей Евразийского экономического союза (ЕАЭС), т.к. прошло пять лет с момента подписания Договора о ЕАЭС — наднациональном торгово-экономическом блоке, который, как и ЕС, стремится создать общий внутренний рынок, основанный на свободном движении товаров и услуг, рабочей силы, компаний и капитала. В то же время, кроме обеспечения свободного движения этих четырех факторов производства, одним из главных направлений, определяющих успешность любого интеграционного проекта, заключается в способности обеспечения устойчивости и конвергенции (сближения) показателей макроэкономического развития его государств-членов.
В настоящей статье мы рассмотрим вопрос о том, удалось ли Евразийскому экономическому союзу за пять лет, с 2014 по 2018 годы, продвинуться по данному направлению.

«Астанинские критерии»


В соответствии с Договором о ЕАЭС, подписанные 29 мая 2014 года в Нур-Сультане (тогда Астана), его государства-члены обязаны проводить скоординированную политику обменного курса (статья 64), а также согласованную макроэкономическую политику со следующими «критериями конвергенции» (статьи 62, 63):
годовой дефицит консолидированного бюджета государственного сектора не должен превышать 3% ВВП;
государственный долг не должен превышать 50% ВВП;
уровень инфляции (индекс потребительских цен) в год должен превышать уровень инфляции в государстве-члене с наименьшим значением не более чем на 5%.
Таким образом, архитекторы евразийского интеграционного проекта решили пойти аналогичным путем т.н. «маастрихтских критерий», свода принципов и правил макроэкономической политики, которые страны обязаны выполнить для вступления в Европейский союз, и, затем, в еврозону.
Относительно умеренные цели монетарной и фискальной интеграции в ЕАЭС, по сравнению с ЕС, могут быть объяснены текущими тенденциями и развитием финансовых рынков, характером монетарных политик и экономическими условиями в странах региона ЕАЭС.

Инфляция и монетарная политика


Уровень инфляции в государствах-членах ЕАЭС относительно высок, со средним уровнем инфляции в ЕАЭС на уровне 7,5% за последние пять лет (2014–2018). В течение последних пяти лет Беларусь трижды превышала критерии конвергенции инфляции (на 10,1 п.п. в 2014 году, на 4,8 п.п. в 2015 году и на 8,2 п.п. в 2016 году), Казахстан — в два раза (на 11 п.п. в 2016 году, на 1,4 п.п. в 2017 году) и Россия в два раза (на 6,8 п.п. в 2015 году, на 3,5 п.п. в 2016 году). В 2016 году в Армении уровень дефляции составил -1,4%. В 2018 году все государства-члены ЕАЭС соответствовали критериям конвергентности инфляции.
График 1. Инфляция в государствах-членах ЕАЭС (2014–2018, в % к предыдущему году)
Идут ли страны ЕАЭС к макроэкономической конвергенции? - «Аналитика»


Договор о ЕАЭС называет «обеспечение устойчивого развития экономики» основным направлением согласованной макроэкономической политики. Договор о Европейском союза определяет схожую цель, но еще раз конкретизирует ее Договоре о функционировании ЕС и в определении Европейского центрального банка (1998), где общая цель денежно-кредитной политики сформулирована как обеспечение стабильности цен «на уровне ниже, но близко к 2-м процентам»,
Государства-члены ЕАЭС проводят различные режимы денежно-кредитной политики, но, с относительно схожими эквивалентными среднесрочными целями инфляции: Армения (таргетирование инфляции на уровне 4%), Беларусь (таргетирование денежно-кредитной политики на уровне 5%), Казахстан (стабильность цен установлена как цель с оперативным целевой показатель инфляции составляет 3–4%), Киргизия (целью является установление ценовой стабильности с целевым показателем операционной инфляции в 5–7%), Россия (целевой показатель инфляции на уровне 4%).

Дефицит бюджета


За исключением Белоруссии, которая всегда имела значительный профицит бюджета, все четыре других государства-члена ЕАЭС в какой-то момент в течение последних пяти лет пропустили критерии конвергенции бюджетного дефицита: Армения (на 1,8 п.п. в 2015 году, на 2,5 п.п. в 2016 году, к 1,8 п.п. в 2017 году), Казахстан (на 1,4 п.п. в 2016 году, на 1,2 п.п. в 2017 году), Киргизия (на 1,5 п.п. в 2016 году), Россия (на 0,4 п.п. в 2015 году и на 0,7 п.п. в 2016 году). В 2018 году все государства-члены ЕАЭС снова соответствовали этому критерию.
График 2. Дефицит бюджета государств-членов ЕАЭС (2014–2918, в % к ВВП)


Государственный долг


За последние пять лет ЕАЭС в целом имел сравнительно низкий средний государственный долг — 12,5% от ВВП Союза. Только Армения и Киргизия не соответствовали критериям конвергенции государственного долга. С 2016 года Армения превысила приемлемый уровень в среднем на 7 п.п., а Киргизия в среднем на 9 п.п. за весь период. Обе смогли немного уменьшить свой избыток к концу периода.
График 3. Государственный долг государств-членов ЕАЭС (2014–2018, в % к ВВП)


Обменные курс и валютная политика


В настоящее время и в среднесрочной перспективе введение единой валюты в ЕАЭС не планируется. Договор о ЕАЭС также не ставит целью, чтобы государства-члены фиксировали или привязывали свои национальные валюты к рублю или к корзине валют ЕАЭС. Тем не менее в Приложении 15 к договору предусмотрено, что их «валютные политики должны координироваться независимым органом, состоящим из глав национальных (центральных) банков государств-членов, определенных в соответствии с международным договором в рамках Союза «, — не позже, чем в 2025 году. В июле 2019 года ЕЭК принял проект Соглашения о Консультационном совете (центральных банков) по курсовой политике государств-членов Союза.
На данный момент в государствах-членах ЕАЭС действуют разные режимы обменного курса: Армения (официально находящийся в свободном плавании, фактически привязанный к доллару США), Белоруссия (управляемо свободно плавающий), Казахстан (в 2014 году режим был изменен от привязки к свободному плаванию), Киргизия (управляемо свободно плавающий), Россия (свободно плавающий).
В течение последних пяти лет мы наблюдали различные тенденции изменения национальных обменных курсов. Валюты Белоруссии, Казахстана и России обесценивались на 18,8%, 19,8% и 11,7%, соответственно (по отношению к международной корзине валют с 2010 г. в качестве базового года), в то время как валюты Армении и Киргизии были переоценены на 4,5% и 14,5%, соответственно. Кроме того, мы наблюдаем определенное сближение реальных эффективных обменных курсов РБ, РК и РФ, хотя с ассиметричным временным интервалом. Несмотря на это расхождение, обменные курсы всех четырех других государств-членов ЕАЭС более или менее зависят от курса российского рубля. А курсы российского рубля и казахского тенге в свою очередь сильно зависят от мировых цен на нефть.
График 4. Индекс реального эффективного обменного курса национальной валюты к иностранным валютам (2014–2018, в % к 2010 году)


Долларизация финансовых рынков, внутренней и внешней торговли считается серьезной проблемой в ЕАЭС. В 2016 году в ЕАЭС в среднем 45% депозитов и почти 60% обязательств были проведены в долларах США. В ЕС эти показатели составили 22% и 14% соответственно. Кроме того, внешняя торговля с третьими сторонами и внутренняя торговля между государствами-членами ЕАЭС, за исключением России, ведется в основном в долларах США и евро. Этот относительно высокий уровень долларизации препятствует эффективной реализации денежно-кредитной политики в странах ЕАЭС.

Экономическое развитие


В течение изучаемого периода сохраняется разрыв в уровнях ВВП на душу населения на основе паритета покупательной способности между странами «ядра» интеграционного объединения — Белоруссией, Казахстаном, Россией, с одной стороны, и новыми государствами-членами, присоединившимся к ЕАЭС в 2015 году — Арменией и Киргизией. При этом, ВВП на душу населения по ППС Казахстана и России, т. е. стран, чей валовой доход в основном зависит от экспорта энергоносителей, лидирует и находятся практически на одной ступени (РК даже немного опережает РФ по данному показателю). Индикатор Белоруссии находится на среднем уровне и не показывает тенденции к конвергенции с общеевразийским уровнем ВВП на душу населения по ППС, в отличие от Республики Армения, хотя ее показатель поднимается с низкой базы. В 2018 году ВВП на душу населения по ППС Армении был в 2,5 раза ниже среднего показателя ЕАЭС, индикатор Киргизской Республики — в 6,5 раза, у Белоруссии- в 1,3 раза.
График 5. ВВП на душу населения на основе паритета покупательной способности государств-членов ЕАЭС (2014–2018, в $ США)


Интеграция разных скоростей


Недавно опубликованное исследование Евразийской экономической комиссии, в котором сравнивается степень интеграции различных региональных экономических блоков, показало, что ЕАЭС увеличил свою макроэкономическую конвергенцию с 56% в 2014 году до 59% в 2017 году. Это меньше, чем в ЕС, который в 2017 году достиг макроэкономической конвергенции на 91%. В то же время ЕАЭС по данному агрегатору опередил как АСЕАН (33%), так и МЕРКОСУР (34%).
В целом же, можно сделать следующие выводы в ответ на вопрос о том, удалось ли Евразийскому экономическому союзу за свою первую пятилетку обеспечить устойчивость и конвергенцию уровней макроэкономического развития его государств-членов:
Во-первых, вырисовывается Союз двух уровней. С одной стороны, страны-инициаторы ЕАЭС — Белоруссия, Казахстан и Россия, образуют некое «ядро» интеграционного проекта, где конвергенция между ними достаточно заметна. С другой стороны, новые малые страны-участницы — Армения и Киргизия, отстают от данного ядра как по уровню, так и по скорости конвергенции. В среднесрочной перспективе можно вряд ли ожидать изменение данной тенденции, особенно с учетом потенциального вступления Республики Таджикистан в Союз.
В этой связи, при дальнейшей разработке согласованной макроэкономической политики не стоит гнаться за каким-то символичным единством показателей, за которым могут кроиться реальные перекосы. Вместо этого, предлагается реализовать сугубо прагматическую политику, которая максимально отвечает национальным интересам всех государств-членов и предоставляет им абсолютные выгоды от интеграции. Это можно сделать, изучив научные труды по осуществлению «интеграции разных скоростей», широко обсуждаемой в последние годы в Европейском союзе.
Во-вторых, хотя все государства-члены в разные года в той или иной сфере пропускали критерии макроэкономической конвергенции, они все же в целом улучили свои показатели к концу изучаемого периода в связи с восстановлением (международной) экономической конъюнктуры в 2017—2018 годах. Особенно заметна стала конвергенция уровней инфляции между ними, что частично объясняется сближением и повышением эффективности монетарных политик государств-членов объединения.
В-третьих, для достижения устойчивого скоординированного экономического развития стран-участниц Союза потребуется дальнейшее улучшение организационной и институциональной среды в данной сфере. Одним из правильных шагов в эту сторону станет учреждение Консультационного совета национальных (центральных) банков по курсовой политике государств-членов ЕАЭС. Другой важный шаг — уже принятое Соглашение о гармонизации законодательства государств-членов ЕАЭС в сфере финансового рынка.
В дальнейшем для углубления макроэкономической интеграции систематизировать координацию денежно-кредитных и налогово-бюджетной политик стран-участниц на основе дополнительных органов и институтов, что потребует внесение определенных изменений в Договор о ЕАЭС:
— Необходимо учреждение консультационных советов национальных (центральных) банков и национальных правительств по вопросам инфляции, дефицита государственного бюджета и государственного долга. Все координационные органы по вопросам монетарной политики могли бы находиться в Нур-Султане при создаваемом к 2025 году мегарегуляторе финансовых рынков ЕАЭС. А все координационные органы по вопросам фискальной политики могли бы находиться либо в Ереване, либо в Бишкеке.
— Потребуется большей детализации целей, задач и механизмов проведения согласованной макроэкономической политики. Например, в денежно-кредитной сфере можно было бы рассмотреть целесообразность установления общего инфляционного таргета на уровне 4 процента.
— В долгосрочной перспективе одной лишь межгосударственной координации без закрепления за наднациональным началом каких-либо рычагов воздействия на правительства и национальные (центральные) банки стран-участниц вряд ли будет достаточным для более устойчивой макроэкономической интеграции. В этой связи, предлагается рассмотреть возможность предоставить ЕЭК или будущему мегарегулятору в Нур-Султане право наложить финансовые санкции на государств-членов, нарушающих критерии конвергенции. Здесь важно иметь как предупреждающий механизм, так и корригирующий.
Юрий Кофнер, заведующий Евразийским сектором ЦКЕМИ НИУ ВШЭ

12 сентября 2019 12:14 В этом году мы отмечаем пятилетний юбилей Евразийского экономического союза (ЕАЭС), т.к. прошло пять лет с момента подписания Договора о ЕАЭС — наднациональном торгово-экономическом блоке, который, как и ЕС, стремится создать общий внутренний рынок, основанный на свободном движении товаров и услуг, рабочей силы, компаний и капитала. В то же время, кроме обеспечения свободного движения этих четырех факторов производства, одним из главных направлений, определяющих успешность любого интеграционного проекта, заключается в способности обеспечения устойчивости и конвергенции (сближения) показателей макроэкономического развития его государств-членов. В настоящей статье мы рассмотрим вопрос о том, удалось ли Евразийскому экономическому союзу за пять лет, с 2014 по 2018 годы, продвинуться по данному направлению. «Астанинские критерии» В соответствии с Договором о ЕАЭС, подписанные 29 мая 2014 года в Нур-Сультане (тогда Астана), его государства-члены обязаны проводить скоординированную политику обменного курса (статья 64), а также согласованную макроэкономическую политику со следующими «критериями конвергенции» (статьи 62, 63): годовой дефицит консолидированного бюджета государственного сектора не должен превышать 3% ВВП; государственный долг не должен превышать 50% ВВП; уровень инфляции (индекс потребительских цен) в год должен превышать уровень инфляции в государстве-члене с наименьшим значением не более чем на 5%. Таким образом, архитекторы евразийского интеграционного проекта решили пойти аналогичным путем т.н. «маастрихтских критерий», свода принципов и правил макроэкономической политики, которые страны обязаны выполнить для вступления в Европейский союз, и, затем, в еврозону. Относительно умеренные цели монетарной и фискальной интеграции в ЕАЭС, по сравнению с ЕС, могут быть объяснены текущими тенденциями и развитием финансовых рынков, характером монетарных политик и экономическими условиями в странах региона ЕАЭС. Инфляция и монетарная политика Уровень инфляции в государствах-членах ЕАЭС относительно высок, со средним уровнем инфляции в ЕАЭС на уровне 7,5% за последние пять лет (2014–2018). В течение последних пяти лет Беларусь трижды превышала критерии конвергенции инфляции (на 10,1 п.п. в 2014 году, на 4,8 п.п. в 2015 году и на 8,2 п.п. в 2016 году), Казахстан — в два раза (на 11 п.п. в 2016 году, на 1,4 п.п. в 2017 году) и Россия в два раза (на 6,8 п.п. в 2015 году, на 3,5 п.п. в 2016 году). В 2016 году в Армении уровень дефляции составил -1,4%. В 2018 году все государства-члены ЕАЭС соответствовали критериям конвергентности инфляции. График 1. Инфляция в государствах-членах ЕАЭС (2014–2018, в % к предыдущему году) Договор о ЕАЭС называет «обеспечение устойчивого развития экономики» основным направлением согласованной макроэкономической политики. Договор о Европейском союза определяет схожую цель, но еще раз конкретизирует ее Договоре о функционировании ЕС и в определении Европейского центрального банка (1998), где общая цель денежно-кредитной политики сформулирована как обеспечение стабильности цен «на уровне ниже, но близко к 2-м процентам», Государства-члены ЕАЭС проводят различные режимы денежно-кредитной политики, но, с относительно схожими эквивалентными среднесрочными целями инфляции: Армения (таргетирование инфляции на уровне 4%), Беларусь (таргетирование денежно-кредитной политики на уровне 5%), Казахстан (стабильность цен установлена как цель с оперативным целевой показатель инфляции составляет 3–4%), Киргизия (целью является установление ценовой стабильности с целевым показателем операционной инфляции в 5–7%), Россия (целевой показатель инфляции на уровне 4%). Дефицит бюджета За исключением Белоруссии, которая всегда имела значительный профицит бюджета, все четыре других государства-члена ЕАЭС в какой-то момент в течение последних пяти лет пропустили критерии конвергенции бюджетного дефицита: Армения (на 1,8 п.п. в 2015 году, на 2,5 п.п. в 2016 году, к 1,8 п.п. в 2017 году), Казахстан (на 1,4 п.п. в 2016 году, на 1,2 п.п. в 2017 году), Киргизия (на 1,5 п.п. в 2016 году), Россия (на 0,4 п.п. в 2015 году и на 0,7 п.п. в 2016 году). В 2018 году все государства-члены ЕАЭС снова соответствовали этому критерию. График 2. Дефицит бюджета государств-членов ЕАЭС (2014–2918, в % к ВВП) Государственный долг За последние пять лет ЕАЭС в целом имел сравнительно низкий средний государственный долг — 12,5% от ВВП Союза. Только Армения и Киргизия не соответствовали критериям конвергенции государственного долга. С 2016 года Армения превысила приемлемый уровень в среднем на 7 п.п., а Киргизия в среднем на 9 п.п. за весь период. Обе смогли немного уменьшить свой избыток к концу периода. График 3. Государственный долг государств-членов ЕАЭС (2014–2018, в % к ВВП) Обменные курс и валютная политика В настоящее время и в среднесрочной перспективе введение единой валюты в ЕАЭС не планируется. Договор о ЕАЭС также не ставит целью, чтобы государства-члены фиксировали или привязывали свои национальные валюты к рублю или к корзине валют ЕАЭС. Тем не менее в Приложении 15 к договору предусмотрено, что их «валютные политики должны координироваться независимым органом, состоящим из глав национальных (центральных) банков государств-членов, определенных в соответствии с международным договором в рамках Союза «, — не позже, чем в 2025 году. В июле 2019 года ЕЭК принял проект Соглашения о Консультационном совете (центральных банков) по курсовой политике государств-членов Союза. На данный момент в государствах-членах ЕАЭС действуют разные режимы обменного курса: Армения (официально находящийся в свободном плавании, фактически привязанный к доллару США), Белоруссия (управляемо свободно плавающий), Казахстан (в 2014 году режим был изменен от привязки к свободному плаванию), Киргизия (управляемо свободно плавающий), Россия (свободно плавающий). В течение последних пяти лет мы наблюдали различные тенденции изменения национальных обменных курсов. Валюты Белоруссии, Казахстана и России обесценивались на 18,8%, 19,8% и 11,7%, соответственно (по отношению к международной корзине валют с 2010 г. в качестве базового года), в то время как валюты Армении и Киргизии были переоценены на 4,5% и 14,5%, соответственно. Кроме того, мы наблюдаем определенное сближение реальных эффективных обменных курсов РБ, РК и РФ, хотя с ассиметричным временным интервалом. Несмотря на это расхождение, обменные курсы всех четырех других государств-членов ЕАЭС более или менее зависят от курса российского рубля. А курсы российского рубля и казахского тенге в свою очередь сильно зависят от мировых цен на нефть. График 4. Индекс реального эффективного обменного курса национальной валюты к иностранным валютам (2014–2018, в % к 2010 году) Долларизация финансовых рынков, внутренней и внешней торговли считается серьезной проблемой в ЕАЭС. В 2016 году в ЕАЭС в среднем 45% депозитов и почти 60% обязательств были проведены в долларах США. В ЕС эти показатели составили 22% и 14% соответственно. Кроме того, внешняя торговля с третьими сторонами и внутренняя торговля между государствами-членами ЕАЭС, за исключением России, ведется в основном в долларах США и евро. Этот относительно высокий уровень долларизации препятствует эффективной реализации денежно-кредитной политики в странах ЕАЭС. Экономическое развитие В течение изучаемого периода сохраняется разрыв в уровнях ВВП на душу населения на основе паритета покупательной способности между странами «ядра» интеграционного объединения — Белоруссией, Казахстаном, Россией, с одной стороны, и новыми государствами-членами, присоединившимся к ЕАЭС в 2015 году — Арменией и Киргизией. При этом, ВВП на душу населения по ППС Казахстана и России, т. е. стран, чей валовой доход в основном зависит от экспорта энергоносителей, лидирует и находятся практически на одной ступени (РК даже немного опережает РФ по данному показателю). Индикатор Белоруссии находится на среднем уровне и не показывает тенденции к конвергенции с общеевразийским уровнем ВВП на душу населения по ППС, в отличие от Республики Армения, хотя ее показатель поднимается с низкой базы. В 2018 году ВВП на душу населения по ППС Армении был в 2,5 раза ниже среднего показателя ЕАЭС, индикатор Киргизской Республики — в 6,5 раза, у Белоруссии- в 1,3 раза. График 5. ВВП на душу населения на основе паритета покупательной способности государств-членов ЕАЭС (2014–2018, в $ США) Интеграция разных скоростей Недавно опубликованное исследование Евразийской экономической комиссии, в котором сравнивается степень интеграции различных региональных экономических блоков, показало, что ЕАЭС увеличил свою макроэкономическую конвергенцию с 56% в 2014 году до 59% в 2017 году. Это меньше, чем в ЕС, который в 2017 году достиг макроэкономической конвергенции на 91%. В то же время ЕАЭС по данному агрегатору опередил как АСЕАН (33%), так и МЕРКОСУР (34%). В целом же, можно сделать следующие выводы в ответ на вопрос о том, удалось ли Евразийскому экономическому союзу за свою первую пятилетку обеспечить устойчивость и конвергенцию уровней макроэкономического развития его государств-членов: Во-первых, вырисовывается Союз двух уровней. С одной стороны, страны-инициаторы ЕАЭС — Белоруссия, Казахстан и Россия, образуют некое «ядро» интеграционного проекта, где конвергенция между ними достаточно заметна. С другой стороны, новые малые страны-участницы — Армения и Киргизия, отстают от данного ядра как по уровню, так и по скорости конвергенции. В среднесрочной перспективе можно вряд ли ожидать изменение данной тенденции, особенно с учетом потенциального вступления Республики Таджикистан в Союз. В этой связи, при дальнейшей разработке согласованной макроэкономической политики не стоит гнаться за каким-то символичным единством показателей, за которым могут кроиться реальные перекосы. Вместо этого, предлагается реализовать сугубо прагматическую политику, которая максимально отвечает национальным интересам всех государств-членов и предоставляет им абсолютные выгоды от интеграции. Это можно сделать,


Новости по теме





Добавить комментарий

показать все комментарии
Комментарии для сайта Cackle
→ 
Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика