✔ Триада «тяжеловесов»: Козак, Мутко и Гордеев против экономической стагнации - «Аналитика»
ПОХОЖИЕ
Промышленность: ловушка низкого роста
Появление в новой структуре федерального правительства отдельного вице-премьера по промышленности в лице Дмитрия Козака выглядит явным признанием того, что ситуация в этой сфере далека от нормальной — прежде всего в части динамики промпроизводства. За те шесть лет, что Минпромторг РФ возглавлял Денис Мантуров, наиболее значительный промышленный рост (3,4%) в стране фиксировался в 2012 году, в конечной фазе выхода из предыдущего экономического кризиса. Однако уже в следующем году (то есть до присоединения Крыма, санкций и т. д.) индустрия выросла на ничтожные 0,4%, в 2014 году прибавила еще 1,7%, а затем свалилась в очередной кризис — в 2015 году промышленный спад составил 3,4%.
Два предшествующих кризиса — 1998 и 2009 годов — российская промышленность преодолевала на высокой волне, по V-образной модели, но на сей раз быстрого восстановительного роста не произошло — в 2016 году индекс промпроизводства составил 1,3%, а в 2017 году и того меньше. «По итогам прошлого года промышленный рост в России составил один процент. Безусловно, это удовлетворить нас не может», — заявил Владимир Путин, открывая заседание Госсовета, проходившее в начале февраля в Ростове-на-Дону.
Это заявление в определенной степени можно считать ключом к пониманию того, почему вице-премьером по промышленности и энергетике был назначен именно Козак. В свое время его карьера на федеральном уровне стартовала как раз со сферы, ситуация в которой тоже была неудовлетворительной — с отношений между федеральным центром и регионами. В начальный период президентства Путина Козак занимался приведением в соответствие федерального и регионального законодательства и справился с этой задачей вполне эффективно. В дальнейшем роль Козака как куратора регионов трансформировалась в направлении экономической политики. В последние годы в качестве вице-премьера Козак вел разработку Стратегии пространственного развития РФ до 2025 года, которая в первую очередь должна стать документом, определяющим размещение производительных сил по регионам страны, то есть имеющим прямое отношение к промышленности. Напомним, именно пространственное развитие стало ключевой внутриполитической темой недавнего послания Путина Федеральному Собранию.
Еще в конце прошлого года Дмитрий Козак сообщил, что в рамках работы над Стратегией пространственного развития предстоит определить специализацию или конкурентные преимущества каждого субъекта федерации в межрегиональном разделении труда и с учетом этого выявить дефицит производственной и социальной инфраструктуры для того, чтобы этот потенциал был востребован. Иными словами, речь идет о создании условий для увеличения экономической активности, прежде всего в промышленности, которая во многих регионах не развивается именно из-за отсутствия инфраструктуры — дорог, электросетей, газопроводов, экспортных терминалов и т. д.
Теоретически такой подход вполне обоснован. Но ограничителем промышленного роста сегодня выступает не только инфраструктура. За пять-шесть лет стагнации в экономике конкуренция между регионами значительно выросла, и для многих из них возможности для развития промышленности ограничены хотя бы с точки зрения нехватки потенциальных кадров для новых предприятий. Хорошо известные примеры регионов, которые смогли своими силами провести полноценную новую индустриализацию либо сохранить советский промышленный задел (Калужская и Ростовская области, Татарстан), — это пока скорее исключения на общем фоне.
Тем не менее, ряд успехов в промышленности за последние годы все же есть — прежде всего в тех отраслях, которые либо обладают высоким экспортным потенциалом (например, химпром), либо были выбраны приоритетными для импортозамещения и получили собственные стратегии развития. Среди последних сегментов — не только пищевая промышленность и оборонка, но и такие «забытые» отрасли, как легпром, станкостроение, приборостроение и ряд других. За счет их опережающего роста в последние пару лет промышленность во многом и держалась на плаву, но такая ситуация, когда минимальный рост обеспечивается несколькими сегментами, а остальные либо падают, либо стагнируют, безусловно, далека от нормальной.
Строительство: от чистого сердца, простыми словами
Самым неоднозначным кадровым решением в новом составе правительства на данный момент, безусловно, выглядит назначение вице-премьером по строительству Виталия Мутко, который на протяжении многих лет курировал в правительстве развитие спорта. При всей понятной иронии, которую не мог скрыть даже сам Медведев, представляя кандидатуру Мутко в Госдуме, это кресло не сулит его обладателю легкой жизни, а спрашивать со строительного вице-премьера определенно будут по «гамбургскому счету». Объективно ситуация в российском строительном комплексе такова, что Виталий Мутко с первого же дня на новом посту будет вынужден решать несколько задач, которые, мягко говоря, слабо стыкуются между собой.
В первую очередь, это наращивание жилищного строительства, причем отнюдь не в режиме органического роста, когда отраслевая динамика измеряется однозначными числами и не исключает конъюнктурных спадов. В послании Федеральному Собранию Владимир Путин заявил, что к 2025 году ежегодный ввод жилья должен составить 120 млн квадратных метров против нынешнего показателя в районе 80 млн «квадратов» в год, то есть вырасти в полтора раза за семь лет. Откуда взялись именно такие количественные ориентиры, в целом понятно: оптимальным показателем ввода жилья в России давно считается один квадратный метр в год на человека, и уровень 120 млн «квадратов» в целом можно считать соответствующим этому негласному нормативу.
Но здесь сразу возникает несколько структурных ограничений — прежде всего заявленные в прошлом году с подачи президента планы по уходу от долевого строительства, причем не в какой-то там средне- или долгосрочной перспективе, а за совершенно конкретные три года. Вместе привычной «долевки», обратной стороной которой стали многотысячные ряды обманутых дольщиков (или же, если посмотреть с иной точки зрения, граждан, не вполне осознавших риски такого механизма), строительство массового жилья предлагается вести на базе проектного финансирования. Предполагается, что застройщики смогут по-прежнему привлекать деньги будущих жильцов на стадии возведения домов, но эти средства будут концентрироваться на специальных счетах, а само строительство финансироваться за счет банковских суд — под коммерческие, разумеется, проценты.
В связи с этим самая популярная среди девелоперов текущая тема для дискуссий — насколько подорожает в результате конечный квадратный метр жилья (в том, что он подорожает, не сомневается никто, потому что дополнительные издержки для застройщиков неизбежны, и оплачивать их будут, естественно, покупатели). При этом практически наверняка произойдет значительная концентрация рынка, поскольку далеко не все застройщики смогут получить аккредитацию в финансовых институтах, а для ряда регионов, где и так строят немного, это будет означать фактическую монополизацию строительной отрасли.
Такие перспективы, возможно, обрадуют тех, кто является полноценным собственником жилья (особенно владельцев двух и более квартир), поскольку с момента девальвации рубля 2014 года реальная стоимость недвижимости в России неуклонно падает. Но те, кто только собирается покупать жилье, могут столкнуться с ситуацией, когда рост цен на него существенно опережает динамику их доходов — тенденция к восстановлению реальных доходов населения после кризиса пока только наметилась. Смягчающим это расхождение фактором, вероятно, будут выступать достаточно низкие ставки по ипотеке, однако их уровень напрямую зависит от ключевой ставки ЦБ, которая может вновь подскочить. В период последнего экономического кризиса правительство достаточно эффективно помогло ипотеке, субсидировав для конечных заемщиков ставки выше 12% при покупке жилья в новостройках, но и цены на жилье в тот момент шли вниз.
По сообщению РБК, за несколько часов до представления нового вице-премьера по строительству Дмитрий Медведев заявил, что в отрасли сложилась «порочная система»: «Нужно уходить от долевого строительства — либо через кредиты покупать, либо социальный наем или аренда». Решение этой задачи и будет главным фронтом работ для Виталия Мутко. В том, что Мутко, не привыкший лезть за словом в карман, будет общаться с застройщиками на одном языке, сомневаться, в общем, не приходится — а говорят в этой сфере, как правило, «от чистого сердца, простыми словами» (то есть, как сказал Виталий Леонтьевич в незабвенном выступлении, «фром май харт»). Аргументы о том, что Мутко не имеет опыта работы в этой отрасли, звучат веско, но не стопроцентно убедительно, поскольку в последние несколько лет он имел возможность напрямую соприкоснуться со строительством в ходе подготовки сначала к Олимпиаде в Сочи, а затем к Чемпионату мира по футболу. Так что определенная логика в его назначении кураторам строительной сферы просматривается (для полноты картины еще нужно дождаться назначения отраслевого министра, хотя нынешний глава Минстроя Михаил Мень в «хит-парадах» кандидатов на отставку почти не фигурировал).
Но даже если предположить, что уход от долевого строительства произойдет сравнительно безболезненно и объемы сдачи жилья снова начнут расти, как это происходило в 2010—2015 годах, это отнюдь не снимет тех проблем, которые за этот период породило массовое жилищное строительство в крупных городах. Прежде всего, это удручающий уровень той городской среды, которая появляется в большинстве новых микрорайонов — низкое качество или полное отсутствие транспортной и социальной инфраструктуры, бесчеловечная высокоплотная многоэтажная застройка, резкий рост нагрузки на окружающую среду в виде пресловутых мусорных коллапсов и т. д. Следует признать, что в российском жилищном строительстве (а равно и в сознании курирующего его начальства) по-прежнему доминирует «план по валу», и при таком подходе значительная часть построенных в последние годы жилых комплексов рискует в обозримом будущем превратиться в полноценные гетто. Без принципиального изменения градостроительной политики планируемый рост жилищного строительства в полтора раза за несколько лет приведет к самым плачевным социальным последствиям, но осознает ли Виталий Мутко, что вверенная ему отрасль не сводится к выпуску на рынок «метров квадратных», пока остается лишь гадать.
Сельское хозяйство: ставка на «мощного старика»
На фоне неоднозначного назначения Мутко появление на должности вице-премьера по АПК Алексея Гордеева, бывшего губернатора Воронежской области, а до этого министра сельского хозяйства РФ, выглядит однозначно сильным ходом. В свое время, в середине прошлого десятилетия, именно Гордеев запускал нацпроект «Развитие АПК», благодаря которому в сельское хозяйство пришли огромные инвестиции, давшие быстрые результаты. Импортозамещение по многим статьям сельхозпродукции состоялось задолго до того, как это слово вошло в обиходный язык в разгар санкционных войн с Западом, и даже покинув пост министра, Алексей Гордеев остался одной из самых уважаемых фигур среди российских аграриев.
В то же время приглашение «мощного старика» (Гордееву недавно исполнилось 63 года) на пост вице-премьера говорит о масштабе накопившихся проблем. В предыдущем кабинете Дмитрия Медведева курирующим АПК вице-премьером был покинувший правительство Аркадий Дворкович — человек, предельно далекий от земли и в то же время весьма близкий к недавно оказавшемуся под арестом бизнесмену Зиявудину Магомедову. Его группа «Сумма» в 2012 году получила контроль над 50% минус одна акция Объединенной зерновой компании (ОЗК) — одного из крупнейших экспортеров российского зерна. В конце прошлого мая сообщалось, что первый вице-премьер Игорь Шувалов (также потерявший пост вице-премьера) поставил вопрос о приватизации в пользу «Суммы» контрольного пакета ОЗК. Однако этот вопрос исчез с повестки сам собой, поскольку холдингу Магомедова пришлось закладывать свои акции компании для получения кредита от ВТБ для своего самого проблемного актива — логистической компании Fesco. Несколько дней назад правительство опубликовало список кандидатов в обновленные совет директоров и ревизионную комиссию ОЗК — представителей «Суммы» в нем не оказалось.
С именем Аркадия Дворковича ассоциировался и такой неоднозначный для отечественного АПК шаг, как вступление России в ВТО в августе 2012 года — Дворкович курировал эту тему еще в качестве помощника президента Дмитрия Медведева. Однако уже через несколько месяцев тогдашний министр сельского хозяйства Николай Федоров (бывший президент Чувашии) был вынужден констатировать, что присоединение к ВТО — «событие амбивалентное». Преемник Федорова Александр Ткачев, бывший губернатор Краснодарского края, возглавивший Минсельхоз весной 2015 года, не раз открыто заявлял, что вступление в ВТО не принесло российским сельхозпроизводителям никаких выгод — однако на деле аграрная политика последних лет полностью соответствовала духу этой организации.
Например, летом 2016 года было заявлено о консолидации субсидий для АПК, которая подразумевала сокращение их количества с полусотни до всего лишь семи. Это решение вызвало среди аграриев и отраслевых экспертов опасения в том, что круг получателей субсидий существенно сузится, а сам процесс будет еще больше бюрократизирован. «Хотя объемы субсидий в 2017 году выросли, получить деньги стало сложнее: даже крупные агрохолдинги не всегда могли рассчитывать на выплаты и льготные ставки по кредитам. Денег по-прежнему не хватает на всех, а к их распределению есть вопросы», — констатировал в начале этого года портал «Агроинвестор».
За сокращением количества субсидий последовало и урезание госпрограммы развития АПК — в феврале прошлого года Минсельхоз предложил сократить ее финансирование в 1,7 раза в 2018—2020 годах — до 586 млрд рублей. Одновременно было объявлено о завершении восьми из одиннадцати ее подпрограмм (по развитию растениеводства, животноводства, мясного и молочного скотоводства, овощеводства и семенного картофелеводства и др.). От прежнего набора подпрограмм осталось всего три — техническая и технологическая модернизация АПК, развитие финансово-кредитной системы и управление реализацией госпрограммы, к которым добавилось несколько новых, довольно абстрактных — развитие отраслей АПК, обеспечение общих условий функционирования АПК, стимулирование инвестиционной деятельности в АПК, а также приоритетный проект «Экспорт продукции АПК».
Выделение экспорта в отдельный проект при одновременном выпадении из госпрограммы АПК темы импортозамещения произошло далеко не случайно. На выходе из кризиса российские аграрии фактически столкнулись с ограничениями внутреннего спроса в отсутствии роста реальных доходов населения, и в этой ситуации наращивание экспорта выглядит совершенно рациональной альтернативой (к тому же в таких сегментах, как птицеводство или свиноводство, почти полное импортозамещение было достигнуто еще до кризиса). Правда, пока она доступна главным образом зерновикам, которые уже в 2016 году благодаря рекордному урожаю вывели Россию на первое место в мире по экспорту пшеницы, и производителям масличных и подсолнечного масла — масштабный вывоз российского мяса в дальнее зарубежье по-прежнему остается вопросом довольно отдаленного будущего.
Урожай 2017 года (134 млн тонн зерновых) был не просто рекордным — беспрецедентным: никогда в своей истории Россия даже близко не собирала столько зерна. Однако рынок практически сразу отреагировал на это падением цен, а общий прирост производства сельхозпродукции за прошлый год составил лишь 2,4% - для сравнения, годом ранее индекс сельхозпроизводства был равен 4,6%. Замедление роста, еще одним фактором которого стало восстановление импорта после девальвации рубля, сказалось на доходах сельхозпроизводителей и переработчиков. В качестве любопытного примера можно привести один из крупнейших российских агрохолдингов — кубанский «Агрокомплекс им. Н.И. Ткачева», владеет которым, как считается, семья нынешнего главы Минсельхоза. В 2014—2016 годах его выручка увеличилась почти вдвое — с 26,5 до 44,8 млрд рублей, а чистая прибыль в самом удачном 2015 году составила 6,6 млрд рублей. Однако прошлый год «Агрокомплекс» имени покойного отца Александра Ткачева завершил с чистым убытком 2,1 млрд рублей, а прирост выручки оказался совсем незначительным. Хотя сам министр за 2017 год задекларировал 547 млн рублей доходов, главным образом в виде дивидендов по ценным бумагам, полученным в дар от матери.
Еще одной проблемой, с которой придется регулярно сталкиваться Алексею Гордееву — низкое качество жизни в сельских территориях. По очень многим показателям ситуация на селе очень далека от того, чтобы назвать ее хорошей, заявил на совещании по итогам прошлогодней уборки урожая Владимир Путин, упомянув плачевное состояние дорог, недостаток мест в сельских больницах, более низкую, чем в городах, продолжительность жизни, а также низкий уровень доходов жителей села. Заниматься решением этих вопросов предстоит в условиях жесткой экономии бюджетных средств, и в этом смысле «человек с земли» Гордеев также выглядит куда более внятным выразителем интересов отрасли, чем Аркадий Дворкович, рассуждавший о сельском хозяйстве, жонглируя цифрами.
Николай Проценко
