✔ Как Белая Русь вернулась в православие - «Аналитика»

Mitchell 17-11-2017, 18:01 193 Новости дня / Аналитика

В конце XVIII века на белорусских землях около 39% населения были по вероисповеданию униатами, 38% - католиками, 10% - иудеями, 6,5% - православными, остальные — староверами, мусульманами и протестантами. Сразу же после возвращения Белоруссии в состав России, без какого-либо административного нажима, началось массовое возвращение униатов в православие. Как правило, инициаторами этого выступали низшие слои униатского духовенства, внутренне никогда не принимавшие унии. Михаил Осипович Коялович в «Лекциях по истории Западной России» писал: «Едва последовал первый раздел Польши, т. е. едва присоединена была к России северо-восточная часть Белоруссии по Днепр и Двину, как уния в этой стране стала исчезать без всяких усилий со стороны русского правительства и без всякой заботы о сохранении её со стороны униатов… Когда же, наконец, последовали второй и третий разделы, то во многих местах уния исчезла мгновенно. Целые десятки тысяч человек присоединились вдруг. Не успевали присылать православных священников. В течение полутора лет, в 1794 и начале 1795 года, присоединилось к православию больше трёх миллионов униатов без волнений, без пролития крови. Это беспримерное явление в истории церквей!»
Также началась интенсивная трансформация униатской церкви: она постепенно выходила из подчинения католическим иерархам и освобождалась от латинского влияния. Митрополит Ираклий Лисовский учредил в Полоцке униатскую духовную семинарию, его стараниями католическая коллегия в Санкт-Петербурге, руководившая униатской церковью, была разделена на два департамента: католический и униатский. В 1828 году была основана отдельная от католической униатская коллегия во главе с митрополитом Иосафатом Булгаком. В том же году открылась Жировицкая униатская семинария, а поступление униатов в католическую семинарию при Виленском университете было запрещено. В униатской церкви было восстановлено православное богослужение по греко-восточному чину, сохранение которого являлось важнейшим условием Брестской унии 1596 года. Восстановление обряда сократило до минимума дистанцию между униатами и православными.
В 1830—1831 годах произошло польское восстание, в котором активное участие приняли базилианские монахи. Базилиане не только словом проповеди поддерживали мятежников, но иногда сами возглавляли их отряды. Подавление мятежа привело к закрытию более 60 базилианских монастырей. Конфискованные имения были отданы на содержание униатских духовных училищ и белого духовенства.
Как отмечал профессор Коялович, «польское восстание 1831 года резко изменило естественное, постепенное православное развитие унии… Польская смута показала правительству, как нельзя яснее, всю опасность латинского направления в унии и всю благотворность для России воссоединения униатов. Воссоединение, таким образом, получило в высшей степени политическое значение. Правительство не могло не желать ускорения униатского дела и не удвоить своего содействия ему».
В 1831—1833 годах четыре униатские епархии в западных губерниях России были сведены в две: Полоцкая и Луцкая епархии образовали Белорусскую епархию, а Брестская и Виленская — Литовскую. Белорусскую кафедру занял старейший униатский архиерей, митрополит Иосафат Булгак, литовскую — посвящённый в 1829 году в епископский сан Иосиф Семашко. Последний сыграл одну из главных ролей в деле воссоединения униатов с православием.
Иосиф Семашко подал на имя императора несколько записок, в которых обосновывалась необходимость скорейшего возвращения униатов в лоно православной церкви. Впоследствии Иосиф вспоминал: «Я с детства имел… душевное влечение к России и всему русскому… Неизмеримая Россия, связанная одною верою, одним языком, направляемая к благой цели одной волею, стала для меня лестным, великим отечеством, которому служить, благу которого споспешествовать считал я для себя священным долгом — вот сила, которая подвигла меня на воссоединение униатов, отверженных в смутные времена от величественного русского православного древа».
В 1835 году был образован Секретный комитет по делу униатского исповедания, который должен был подготовить воссоединение униатов с православной церковью мирным способом. В него вошли Иосиф Семашко, митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов), обер-прокурор Священного синода Степан Нечаев, министр внутренних дел Дмитрий Блудов. На совещаниях этого комитета был подготовлен план воссоединения, суть которого состояла в издании Соборного акта от лица высшего духовенства униатской церкви с приложением к нему подписей большего числа священнослужителей. Идея воссоединения была такой: униаты не есть католики, которых нужно принимать в православие в индивидуальном порядке, они есть православные, которые были в своё время отторгнуты насилием под власть римского первосвященника. Данный подход к пониманию униатства полностью соответствует действительности: вынужденные принять унию верующие с самого начала не сомневались, а даже подчёркивали то, что, находясь в союзе с Римом, они продолжают оставаться частью Русской церкви, а также имеют свои особые интересы, состоящие в сохранении византийского обряда и ограждении паствы от латинского прозелитизма. Если в конце XVI века западнорусская иерархия была принуждена пойти на союз с Римом, то в новых условиях, сложившихся в первой трети XIX века, эта иерархия свободно могла пересмотреть навязанные ей союзные обязательства.
12 февраля 1839 году, в неделю Торжества православия, на совместном служении в Полоцке всех трёх униатских епископов — Иосифа Семашко, Василия Лужинского и Антония Зубко — был составлен Соборный акт с прошением о подчинении униатской церкви Священному синоду Русской православной церкви. К акту прилагалось 1305 священнических подписей. 25 марта 1839 года император Николай I написал на этом прошении: «Благодарю Бога и принимаю». Так произошло присоединение к Русской православной церкви 1607 униатских приходов и, соответственно, 1 миллиона 600 тысяч верующих. В память об этом знаменательном событии была отчеканена медаль с надписью: «Отторгнутые насилием (1596) воссоединены любовию (1839)».
В среде местечковых националистов распространено мнение, что уния — это национальная вера белорусского народа, а её ликвидация осуществлялась насильственным образом. На самом деле осуществлённое поляками подчинение западнорусских православных людей римскому папе было мотивировано исключительно политическими причинами и направлено на полонизацию населения Западной Руси. В 1839 году белорусы не только подтвердили тот выбор, который был сделан их предками в период Крещения Руси, но и спасли свою национальную самобытность.
Что касается «насильственного характера» ликвидации унии, то на этот счёт в наши дни очень точно высказался гродненский православный священник, кандидат богословия Александр Романчук: «Религиозные убеждения являются самой мощной мотивацией нонконформизма. Любой священник знает: его повиновение любым властям простирается только до вопросов вероучения. Далее следует твёрдость вплоть до мученичества. С Православной церковью в 1839 году воссоединились в общей сложности более 1500 священников. Если предположить, что их просто запугали, то такое возможно исключительно при одном условии: все они были неверующими, и им было безразлично, в каком вероисповедании зарабатывать на хлеб насущный. Бросить в лицо такому количеству белорусских священников обвинение в неверии в Бога, а следовательно, лицемерии худшего свойства, никто не имеет права. Но если допустить, что все они являлись безнравственными личностями, то чего стоила уния, в которой воспитывались такие недостойные пастыри? Да и как их могли принять в Православие?»
В постсоветской Белоруссии 25 марта местечковые националисты отмечают так называемый «День воли», приуроченный к годовщине провозглашения в 1918 году марионеточной Белорусской Народной Республики. С нашей точки зрения, у настоящих патриотов Белой Руси в этот день также есть повод для праздника, поскольку 25 марта 1839 года на белорусской территории была отменена навязанная поляками Брестская церковная уния.
Кирилл Аверьянов-Минский