✔ Эпоха Абдулатипова — потерянное время для Дагестана: мнение - «Аналитика»
ПОХОЖИЕ
С появлением Рамазана Абдулатипова в Дагестане связывали долгожданные надежды на перемены, и в первые месяцы кредит доверия новому главе в республике был действительно велик. Абдулатипов сразу же продемонстрировал намерение решительно бороться с, предположительно, главной бедой Дагестана — клановостью во власти, инициировав досрочные отставки ряда руководителей, которые занимали свои должности много лет. А там, где ресурса махачкалинского «белого дома» явно было недостаточно, помог федеральный центр, как это было в случае с арестом мэра Махачкалы Саида Амирова или уголовным делом против главы отделения Пенсионного фонда РФ по Дагестану Сагида Муртазалиева.
Однако очень быстро выяснилось, что на смену старым кланам пришли новые — прежде всего группа земляков Рамазана Абдулатипова из высокогорного Тляратинского района Дагестана. Некоторые из этих назначений оказались в высшей степени сомнительными: например, начальник управления охраны административного здания правительства Дагестана Магомед Омаров, один из представителей «тляратинского клана», недавно оказался ключевым подозреваемым в деле о похищении министра строительства республики Ибрагима Казибекова. Постоянные скандалы происходили и вокруг давних товарищей Рамазана Абдулатипова — министра образования Дагестана Шахабаса Шахова и министра здравоохранения Танки Ибрагимова.
В целом, градус конфликтности в дагестанском обществе за четыре с половиной года под руководством Абдулатипова резко вырос — и немалую лепту в это внес сам глава Дагестана. Оказавшись на этой должности, Абдулатипов тут же безапелляционно заявил, что отныне единственным политиком в республике является он сам, а остальные лишь исполнители, в чем явно прослеживалось его желание походить на могущественных соседей — президента Азербайджана Ильхама Алиева и главу Чечни Рамзана Кадырова. Однако эффект вышел прямо противоположный: многие заявления Абдулатипова — например, о том, что он освободил Дагестан от двадцатилетнего рабства, — вызывали в дагестанском обществе открытую неприязнь, тем не менее глава республики продолжал порождать конфликтные ситуации на ровном месте. Так было в ситуации с попыткой Абдулатипова инициировать приватизацию Кизлярского коньячного завода, с выдавливанием с должности мэра Дербента Имама Яралиева в преддверии празднования юбилея города, с затеей властей построить псевдоисторический музей в одном из немногочисленных парков в центре Махачкалы и т. д. С музеем, кстати, совсем недавно вышел очередной скандал: в экспозиции в здании, появившемся-таки рядом с джума-мечетью в Махачкале, обнаружилась фраза Владимира Ульянова-Ленина: «Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма».
По большому счету, во всем поведении Рамазана Абдулатипова хорошо читались действия человека, наконец дорвавшегося до долгожданной власти — а в числе возможных претендентов на кресло главы республики Абдулатипова называли еще с 1990-х годов. Но этому еще предшествовала весьма примечательная карьера позднесоветского номенклатурщика, прекрасно усвоившего главный принцип аппаратного выживания: все заслуги припиши себе — недостатки оставь подчиненным.
Выходец из «медвежьего угла» Дагестана, аварского села Гебгуда, Абдулатипов в советские годы строил биографию вне родной республики, где при тогдашнем клановом раскладе во властных структурах молодому карьеристу ничего серьезного не светило. Начало перестройки, которая дала толчок его политической карьере, Абдулатипов встречает в Мурманске, где он работал в отделе агитации и пропаганды местного обкома КПСС и преподавал научный коммунизм в морском училище. Возвращение в Дагестан состоится только в 1990 году, когда Абдулатипов был избран народным депутатом РСФСР по Буйнакскому округу, но затем практически сразу он становится политической фигурой федерального уровня в качестве председателя Совета национальностей Верховного Совета РСФСР. Несколько лет политическая карьера Абдулатипова шла в гору — в правительстве Евгения Примакова он занимал пост министра национальной политики.
Однако затем его «звезда» все больше меркнет: в первый президентский срок Владимира Путина он работает сенатором от Саратовской области, затем Абдулатипова отправляют послом в Таджикистан. Но ставка на то, что «видный специалист по межнациональным отношениям» сможет эффективно отстаивать интересы России в этой стране с ее коррумпированным и своенравным президентом Эмомали Рахмоном, не сыграла. В 2007 году руководство Таджикистана расторгло соглашение с холдингом «Русал» о достройке крупнейшей в среднеазиатском регионе Рогунской ГЭС, хотя незадолго до этого Рамазан Абдулатипов заявлял, что проект имеет личную гарантию Рахмона. Сам президент Таджикистана тоже был не слишком доволен послом — утверждают, что в отношении Абдулатипова он однажды дал такую характеристику: «Неплохой парень, но не дипломат».
Возвращение в Москву весной 2009 года не открывало перед Абдулатиповым серьезных карьерных перспектив: на тот момент ему было уже 62 года, а кадровая политика нового президента Дмитрия Медведева была «заточена» под людей совершенно другого возраста. Поэтому следующее место работы Абдулатипова полностью соответствовало стандартной нисходящей мобильности в номенклатурной обойме — он стал ректором Московского государственного университета культуры и искусств (МГУКИ). Однако номенклатурное чутье не подвело стареющего политика: в 2011 году ему удалось пройти в Госдуму по списку «Единой России», что и открыло для Абдулатипова последний шанс побороться за главный «приз» — кресло главы Дагестана.
Одним из важнейших козырей Абдулатипова в этой борьбе стало его давнее знакомство с «серым кардиналом» кремлевской политики 2012–2016 годов — тогдашним первым заместителем главы администрации президента Вячеславом Володиным, выходцем из Саратовской области. Володин получил пост куратора регионов в президентской канцелярии после провального выступления «Единой России» в ряде субъектов федерации на думских выборах 2011 года и незамедлительно начал ротацию губернаторского корпуса. В Дагестане партия власти продемонстрировала на этих выборах привычно высокий результат, но здесь была иная мотивация для досрочной смены руководства — приближающаяся Олимпиада в Сочи, к началу которой нужно было добиться решительных успехов в обеспечении безопасности на Северном Кавказе. За три года работы предыдущего главы Дагестана Магомедсалама Магомедова никакого прогресса в этой сфере не наступило — разгул терроризма в Дагестане продолжался, что давало дополнительные аргументы в пользу смены команды.
Согласно одной из версий, кандидатуру Рамазана Абдулатипова в Кремле лоббировали влиятельные бизнесмены Год Нисанов и Зарах Илиев, горские евреи родом из Азербайджана, входящие в число крупнейших столичных девелоперов коммерческой недвижимости. В начале 2011 года они получили в управление Всероссийский выставочный центр (бывшую ВДНХ), который прежде возглавлял Магомед Мусаев — зять Абдулатипова, затем какое-то время отвечавший за реализацию его «приоритетных проектов» в Дагестане. Одним из давних партнеров Нисанова и Илиева является известный правовед Ильгам Рагимов — однокурсник Владимира Путина по юрфаку Ленинградского госуниверситета, как утверждается, сохраняющий близкие отношения с российским президентом по сей день. При этом Ильгам Рагимов, а равно и Год Нисанов с Зарахом Илиевым, находятся в отличных отношениях с нынешней элитой Азербайджана, а при Рамазане Абдулатипове отношения Дагестана с южным соседом резко потеплели, хотя на юбилей Дербента Ильхам Алиев все же не приехал.
Задача нейтрализации бандподполья в Дагестане за последние годы в целом действительно была выполнена, если судить по значительному снижению количества резонансных терактов. Однако основная заслуга в этом, разумеется, принадлежит не главе Дагестана, а силовым структурам и тому обстоятельству, что многие экстремисты попросту отправились воевать в Сирию и Ирак. Между тем уровень латентного экстремизма в Дагестане, как показывают исследования социологов, по-прежнему высок, и основная причина этого, как видится, заключается в том, что органически свойственный дагестанцам запрос на справедливость не только не удовлетворен, но еще и вопиюще игнорируется властью.
Характерным примером стало стихийное наводнение в Махачкале прошлой осенью, в результате которого в миллионном городе началась эпидемия кишечной инфекции (Рамазан Абдулатипов в этот момент, по имеющимся данным, находился за границей). Первоначально вину за все случившееся возложили на руководителя местного водоканала, но затем, как сообщала недавно дагестанская пресса, его выпустили из-под ареста, после чего он занял пост в администрации Махачкалы. Из этой же серии — недавнее оправдание сына главы администрации Махачкалы Мусы Мусаева, который устроил гонки по ночному городу и ввязался в стычку с полицией. Можно вспомнить и о скандальных прошлогодних выборах в Госдуму, когда руководство Дагестана всеми правдами и неправдами протащило в парламент собственных кандидатов при неизменно почти стопроцентной явке, совершенно игнорируя общественное мнение.
«Если выборы проходят таким образом, как в Дагестане, а Дагестан — это практически самый проблемный регион, мы оцениваем качество проведенных выборов на самом низком уровне, — то за это несет ответственность и глава республики в полной мере», — заявила еще в начале марта председатель ЦИК РФ Элла Памфилова, однако Рамазан Абдулатипов и здесь вышел сухим из воды. «Причины отставки — возраст наступил, 71 год уже», — так он прокомментировал свое решение досрочно сложить полномочия, добавив, что «республика находится на подъеме, она выведена из тяжелейшего кризиса, в котором она находилась».
Последнее заявление, мягко говоря, не соответствует действительности. Главный итог деятельности «крепких хозяйственников» из команды Абдулатипова — возрастание долгов за энергоресурсы до астрономического показателя. Только задолженность за газ с начала 2014 года до середины прошлого года выросла вдвое, за 36 млрд рублей, в сфере электроэнергетики фактически провальной оказалось инициированное Абдулатиповым создание новой сетевой компании. В области ТЭК пустыми словами, не подкрепленными реальностью, оказались заявления о планах по добыче миллионов тонн нефти с каспийского шельфа, при этом из-за конфликта олигархов Сулеймана Керимова и Зиявудина Магомедова почти прекратилась перевалка нефти через Махачкалинский порт, в результате его грузооборот упал до ничтожных объемов. Со скандалом развалились несколько крупных инвестпроектов, таких как «Дагагрокомплекс», не произошло подвижек в решении земельных вопросов (в том числе из-за постоянной кадровой чехарды в профильном ведомстве в правительстве Дагестана). На этом фоне несколько локальных успехов в экономике Дагестана выглядят не более чем исключением из общих правил.
Не подтвердилась практикой и давняя репутация Рамазана Абдулатипова как маститого эксперта по межнациональным отношениям. Сразу же после назначения главой Дагестана он пообещал Рамзану Кадырову восстановить бывший Ауховский (ныне Новолакский) район, откуда в 1944 году были депортированы чеченцы-аккинцы, однако этого так и не произошло, а одно из смешанных аварско-чеченских сел на западе Дагестана в июне 2017 года оказалось на грани межэтнического конфликта, от урегулирования которого Абдулатипов фактически самоустранился. Между тем процесс переселения лакцев из Новолакского района на новые земли длится уже два с половиной десятилетия и обрастает не только скандалами и уголовными делами, но и реальными жертвами — в мае был найден убитым директор дагестанского предприятия, занимавшегося строительством домов для переселенцев.
Вся эта безрадостная картина ситуации в Дагестане говорит об одном: новому главе республики, кто бы им ни стал, достанется крайне сложное «наследство». Многие проблемы Дагестана при Абдулатипове в лучших номенклатурных традициях лакировки действительности были загнаны в тень, но при этом власти никак не приблизились к их решению. Дагестан по-прежнему остается самым сложным и непредсказуемым регионом страны, требующим повышенного внимания федерального центра, а главное, предельно взвешенных кадровых решений.
Николай Проценко
