✔ Цены на нефть оказались в «идеальном шторме»: интервью - «Аналитика»
ПОХОЖИЕ
В своих комментариях и статьях вы много раз утверждали, что после падения в 2014–2014 годах цены на нефть нащупали новый коридор — в границах 40–50 долларов за баррель — и будут оставаться в нем на протяжении ближайших нескольких лет. Резкий провал цен сразу после продления соглашения подтверждает эту гипотезу?
Скорее всего, продление соглашения позволит лишь поддержать цены на нефть на текущем уровне — серьезно изменить ситуацию на мировом нефтяном рынке оно не сможет. Это соглашение имело смысл полтора-два года назад. Сейчас же оно выглядит попыткой вернуть цены на нефть путем сокращения добычи в то русло, в котором они когда-то находились. Но мы видим, что эта попытка проваливается, и, кстати, «Роснефть» уже обращала внимание на то, что соглашение не работает. Не случайно не так давно «Роснефть» попросила Минэнерго при переговорах с ОПЕК предусмотреть механизм постепенного выхода из соглашения по мере его завершения.
Как раз «Роснефть», судя по ее последним данным, наращивает добычу, а не сокращает, — почти на 12 процентов в первом квартале.
Дело в том, что для достижения целей соглашения — поддержания цен на нефть — требуется сокращать добычу ровно в два раза больше, чем тот объем, о котором договорились, то есть не на полтора, а на три миллиона тонн. Однако это может пойти вразрез с планами нефтяников, которые не захотят нести финансовые потери: по нашей оценке, в 2017—2018 годах российские компании в таком случае могут недополучить от 40 до 220 миллиардов рублей.
Так что об этом не договорились, а те объемы сокращения, которые есть, восполняют альтернативные источники энергии в широком смысле — сланцевая нефть, сланцевый газ, ветряная и солнечная энергетика. Они как раз и замещают объемы той нефти, которая сегодня не добывается. Если в 2005 году на долю возобновляемых источников приходилось 9 процентов энергопотребления в Евросоюзе, то в 2015 году уже 16,7 процента, по данным Евростата, и цель Еврокомиссии довести к 2020 году этот показатель до 20 процентов уже не кажется нереалистичной.
В результате растет спрос не на нефть, а на альтернативную энергетику, то есть сокращение добычи нефти сейчас играет на руку этому конкуренту, чего не было раньше, и смысл сокращения добычи теряется. Поэтому сейчас мы наблюдаем прецедентную ситуацию: впервые за всю историю рынка нефти сокращение добычи, причем уже двукратное, приводит к тому, что цена идет вниз. К тому же это не фьючерсная, спекулятивная цена, а фактическая.
Почему к соглашению присоединились новые страны? Они еще не поняли новую логику поведения цены на нефть?
Разные страны и производители пытаются найти какие-то варианты действий в новой ситуации, но управление процессом потеряно, он вышел из устаревшего алгоритма. Нет единой системы: кто-то сокращает добычу, кто-то нет, и при этом игнорируется фактор альтернативной энергетики, которая развивается с колоссальной скоростью. Это и создает ситуацию идеального шторма для цен на нефть.
Кроме того, нужно не забывать о нарастающих проблемах китайской экономики — главного мирового потребителя энергоносителей. «Мировая фабрика» начинает давать осечки, и по мере усугубления ее проблем это будет сказываться и на стоимости энергоносителей. Среднегодовой прирост потребления нефти в Китае уже, по данным BP, замедлился с 6,6 процента в 2006—2010 годах до 4,9 процента в 2011—2015 годах.
Как вы оцениваете вероятность сценария досрочного прекращения соглашения, если цены на нефть заметно упадут и его участникам придется признать, что сокращение добычи не работает?
Такой сценарий возможен, но это будет настоящий армагеддон: если будет объявлено, что соглашение не работает, это будет признанием проигрыша, и нефть может уйти даже ниже 40 долларов. Но Россия все равно останется в выигрыше — это будет ясно, наверное, в 2019—2020 годах, когда весь мир поймет, что есть всего две страны, которые определяют цену на энергоносители — это Россия и США.
А Саудовская Аравия?
У саудитов нет одного очень важного, ключевого параметра — газа. Две единственные страны, у которых есть реально большие запасы и нефти, и газа, — это США и Россия.
Можно ли считать, что коридор 40–50 долларов за баррель комфортен для России, учитывая то, что бюджет на этот год сверстан исходя из уровня 40 долларов?
Надо будет — его сверстают и при цене в 30 долларов, это не смертельная для нас цена. Наоборот, она подтолкнет к диверсификации экономики и развитию других сегментов энергетики. Мы уже подошли к пониманию того, что цена на нефть может быть любой. Я думаю, что Сечин предвидел это еще десять лет назад, когда начал превращать «Роснефть» в крупнейшую российскую нефтяную компанию с перспективой на крупнейшего мирового игрока. Без этого укрупнения мы бы пострадали гораздо больше, а сейчас Россия держится на первом месте по поставкам нефти в юго-восточную Азию, Индию и Китай. В рамках традиционной консервативной нефтедобычи именно такая стратегия и спасает от волатильности цен.
Николай Проценко, редактор отдела «Экономика» «NOVOSTI-DNY.Ru»
