Я встречал в Донбассе людей, на войне, которые страшились покинуть передовую. Они уже смирились с тем, что их нет, что их убили или вот-вот убьют, но они почему-то ещё ходят и ещё разговаривают. Они настолько свыклись со своей фатальной планидой, что не решаются пойти ей вспять. Эдакие «монахи» от инфантерии.
А вот Абдулла другой. Абдулла, солдат ДНР, потерявший на минном поле обе ноги. У него ещё нет протезов, его просто носят на руках, но он улыбается, шутит, он сильный. И ты, находясь рядом, не чувствуешь напряжения, ты не стеснён.
Абдула подолгу живёт в своей роте на передовой, на командном пункте. Но он с лёгкостью переходит в мирное существование, когда выезжает в Донецк. Он пьёт свой любимый кофе, он много общается, наслаждается тишиной, и опять уезжает на передовую. Психологических преград, в этом случае, для него не существует.
На кадрах ролика – Сочельник на войне. Вот, едва наступил. Мы сидим у печки и радуемся жизни. А она, жизнь, простите за избитую мысль, у каждого своя…
Александр Сладков
Я встречал в Донбассе людей, на войне, которые страшились покинуть передовую. Они уже смирились с тем, что их нет, что их убили или вот-вот убьют, но они почему-то ещё ходят и ещё разговаривают. Они настолько свыклись со своей фатальной планидой, что не решаются пойти ей вспять. Эдакие «монахи» от инфантерии. А вот Абдулла другой. Абдулла, солдат ДНР, потерявший на минном поле обе ноги. У него ещё нет протезов, его просто носят на руках, но он улыбается, шутит, он сильный. И ты, находясь рядом, не чувствуешь напряжения, ты не стеснён. Абдула подолгу живёт в своей роте на передовой, на командном пункте. Но он с лёгкостью переходит в мирное существование, когда выезжает в Донецк. Он пьёт свой любимый кофе, он много общается, наслаждается тишиной, и опять уезжает на передовую. Психологических преград, в этом случае, для него не существует. На кадрах ролика – Сочельник на войне. Вот, едва наступил. Мы сидим у печки и радуемся жизни. А она, жизнь, простите за избитую мысль, у каждого своя… Александр Сладков
