✔ ЕАЭС амортизировал влияние санкций против России на Армению — Вардан Арамян - «США»
ПОХОЖИЕ
Господин министр, как основное ответственное лицо, как Вы оцениваете эффективность государственных расходов в 2017 году?
— Знаете, если я узнаю, что по какому-то направлению бюджетные средства расходуются неэффективно, процесс будет приостановлен, таких расходов больше не будет. Другое дело, что мы будем и дальше усиливать функцию стоимости денег. Формула не новая — достижение больших результатов при минимальных расходах. Мы имеем дело с постоянным процессом переосмысления эффективности наших расходов, чтобы финансируемые из госбюджета проекты действительно служили своим целям. В целом, если оценивать прошедший год с точки зрения повышения бюджетно-кредитной дисциплины, то мы добились определённых успехов. Это не самореклама, а объективные оценки международных организаций, в том числе Fitch (американское рейтинговое агентство — прим. ред.), которое положительно отзывается о расходах и бюджетно-кредитной политике Армении.
— То есть, хотите сказать, что бюджетные средства в таких сферах, как образование или здравоохранение тратятся эффективно? Они служат своим целям? Если да, тогда почему эти отрасли, по оценкам экспертов, находятся, мягко говоря, в стагнации?
— Знаете, конкретно эффективность расходов по сферам мы сможем ощутить, увидеть или измерить с 2019 года, когда будет запущено программное бюджетирование. С этого времени проект бюджета будет представлен в парламенте под конкретные программы. То есть, мы уже будем говорить о результатах, достигнутых за счет выделенных средств. Будут важны результаты, а не то, сколько средств было выделено и сколько потрачено. Эти показатели, так или иначе, будут представлены, но важен будет результат. Более того, руководители отдельных ведомств будут говорить о выполненных проектах, о том, каких результатов они достигли вместо того, чтобы представлять сухие финансовые показатели. Они будут нести ответственность за результативность финансируемых из бюджета проектов. За это они будут отвечать перед парламентом и обществом. Мы к этому шли достаточно долго, и завершили принятие всех нужных регуляций в 2017 году.
— Недавно представители агентства Moody’s приехали в Армению, провели ряд встреч, в том числе с Вами. Просочилась информация, что агентство может пересмотреть суверенный рейтинг Армении. Когда это может произойти?
— Moody's — агентство, предоставляющее нам услуги. Это независимая организация, в связи с этим я не могу сейчас давать каких-либо прогнозов по поводу ее окончательного решения. В целом, однако, представители агентства были впечатлены показателями исполнительной части бюджета нашей страны. Я подробно рассказал им о задачах нововведенных правил бюджетно-кредитной политики в среднесрочной и долгосрочной перспективах. Как правило, когда страна четко сформулировала свои задачи, ввела ясные инструменты для повышения эффективности своих расходов, поставила видимую, понятную цель, идет по пути создания эффективной системы, отзывы международных агентств бывают положительными. Все это вкупе с результатами нашей работы в 2017 году было представлено Moody’s. Но стоит учесть, что рейтинговые агентства, как правило, не сразу улучшают рейтинг страны. При ухудшении экономической ситуации они могут резко снизить показатели, как это случилось с Грецией, Россией или скажем с соседним Азербайджаном. В случае с Азербайджаном в течение нескольких месяцев произошёл обвал цен на нефть, что привело к девальвации нацвалюты, и мы увидели реакцию рейтинговых агентств. Но они не сразу реагируют на улучшение экономической ситуации. Подобные организации достаточно осторожны и консервативны. Это нормально, поскольку воздействие кризисов ощущается сразу, тогда как оздоровление экономики происходит медленно. Но все же, думаю, что в перспективе мы можем ожидать кое-какие изменения. Сейчас перспектива нашей страны оценивается как «стабильная», думаю, оценка изменится на «положительную».
— Каково влияние финансового сектора на экономику Армении? В течение последних лет деньги накапливались в банках, но обратно в экономику шли либо медленно, либо покидали страну. Объёмы вкладов в банках росли намного быстрее темпов кредитования?
— Да, вы правы, но так было в 2016 году, когда мы наблюдали проседание экономики. В 2017 году ситуация изменилась, объём кредитования вырос порядка на 10%. Знаете, банки ведь очень консервативные структуры. При возникновении новых рисков они делают две вещи: либо повышают процентные ставки, либо ужесточают условия кредитования. Они же в качестве кредитов выдают деньги своих вкладчиков, для них важна стабильность. В связи с этим, когда в 2015—2016 гг. мы столкнулись с шоком спроса, потребление сократилось в том числе из-за сокращения трансфертов, а у нас за этот период суммарно трансферты сократились на 34%, ожидаемо снизился потенциал кредитоспособности населения и банки стали более сдержанными. Тогда мы наблюдали рост депозитов в банках, в то время как темпы кредитования отставали. Ликвидность банков сильно выросла в том числе из-за новой нормы ЦБ по резкому повышению уставного капитала банков, но экономика не смогла впитывать ее. Ситуация стала меняться уже в январе 2017 года, когда экономическая активность выросла на 6%, а за первый квартал потребление выросло на 7%, дальше ситуация развивалась положительно. Затем стали положительно реагировать банки, выросло кредитование.
— Когда полтора года назад ваша команда во главе с действующим премьер-министром Кареном Карапетяном только начала работать, на уровне главы правительства было заявлено, что экономика находится в крайне тяжёлом положении, и необходимы структурные, глубинные изменения. Заговорили даже о необходимости изменения действующей экономической модели, которая питалась долговыми и кредитными средствами. Что изменилось с тех пор, ибо действующее правительство продолжает традицию привлечения долговых обязательств, а драйверы экономики остались неизменными — горнорудная промышленность и сфера услуг?
— Конечно, вы правы, цены на медь выросли порядка на 25%. Есть активность в сфере услуг. Но это не вся правда, ибо экономические формации не происходят сразу. Для этого требуется время. Но я уверен, что мы идем в том направлении, что было обвялено на уровне премьер-министра. Речь идет о переносе центра гравитации нашей экономики в сектор экспорта. То есть, мы должны больше производить и больше экспортировать. Более того, у нас удельный вес перерабатывающей промышленности достаточно высок в структуре 12%-го роста промышленности. Это заметно и в экспорте. Растет и экспорт текстильной продукции, лёгкой промышленности в целом. Это очень хорошо, но недостаточно. Мы активно работаем в этом направлении и уверены, что к 2022 году достигнем того, чтобы экспорт занимал 40% нашего ВВП. В настоящее время это цифра составляет порядка 32%.
— Армения уже больше двух лет является членом Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Как Вы в целом оцениваете влияние евразийской интеграции на экономику сраны, были ли моменты, когда правительство сожалело о вступлении в ЕАЭС?
— Нет. Период нашего вступления в ЕЭАС совпал со сложностями в российской экономике, что не могло не оказать негативного влияния на все страны ЕАЭС, в том числе и на Армению. Ведь Россия — это более 80% от суммарного ВВП Евразийского экономического союза. Тогда мы сразу же услышали поспешные оценки и выводы о негативном эффекте вступления страны в Евразийский экономический союз. Однако это совсем не так. Я уверен, что если бы мы тогда не вступили в ЕАЭС, возникшие в связи с западными санкциями сложности в российской экономике были бы для нас еще более болезненными. А что представляет собой ЕАЭС? Данная площадка в настоящее время пытается сформироваться как полноценный Таможенный союз, единое таможенное пространство. Затем она будет претендовать на создание общей экономики, а после завершения этого этапа мы только сможем говорить о формировании единой валюты. Таможенный союз открывает границы внутри объединения и существенно облегчает передвижение товаров. Транзакционные расходы снижаются, они уже снизились на 10%, хозсубъекты выигрывают время, экономят средства и получают свободный доступ к большому рынку. Достаточно один раз получить сертификат о происхождении товара, соответствовать стандартам, и у тебя есть неограниченные возможности для торговли, экспорта в рамках ЕАЭС.
Однако в 2015 году сократился объем нашего экспорта в Россию. Люди связывали все это с негативным влиянием вступления страны в ЕАЭС, но это неправильно. Главная причина была в девальвации российского рубля из-за санкций и обвала цен на нефть, что соответственно привело к удорожанию армянской нацвалюты по отношению к российскому рублю. Наши товары автоматически выросли в цене, что привело к сокращению их потребления. В результате российская продукция из-за девальвации рубля начала занимать конкурентные позиции, в том числе на армянском рынке. Они стоили дешево, за счет чего и выигрывали. В связи с этим думаю, что Центробанк России в этот период придерживался правильной тактики. ЦБ РФ практически отпустил рубль в свободное плавание, он девальвировался, а затем начался период стабилизации. В противном случае валютные резервы России просто трещали бы по швам. На пике экономики страны резервы Центробанка России были на уровне около $ 526 млрд. Затем они резко снизились до $ 360 млрд. Если бы Россия не допустила обвалa курса рубля, объём резервов сейчас был бы намного меньше.
— Если не ошибаюсь, в прошлом году после очередной встречи президентов Армении и России, Владимир Путин заявил о возможности осуществления торговли между двумя странами посредством национальных валют. Есть ли какие-то подвижки в этом направлении, или же доллар продолжает маячить за сделками между Россией и Арменией?
— Да, вы правы. Мы тоже предлагали, чтобы торговля между нашими странами или в рамках ЕАЭС, хотя бы для начала расчеты по определённым группам товаров, велись национальными валютами. Ведь, когда мы определяем цену товара в долларах, в итоге страдают обе стороны. Все стороны при торговле ориентируются на доллар. Российский рубль и армянский драм могут по-разному реагировать на изменение курса доллара, но в то же время оставаться достаточно стабильными друг в отношении друга. То есть, при такой схеме, колебание курса доллара может создать проблемы для обеих сторон. В связи с этим мы предлагали провести взаимные расчёты в нацвалютах, хотя бы по товарам стратегического назначения — это газ, нефть, зерно и пр. Конечно, заставить хозяйствующие субъекты, частные организации вести расчеты по нацвалютам нельзя, но по газу или нефти, где доля государства высока, можно было бы попробовать. Что касается газа, то тезисы наших российских коллег заключаются в том, что цена на газ определяется на международном рынке, и именно это должно служить ориентиром для нас. Но мы же газ получаем не по международным тарифам. С другой стороны, Армения — страна, получающая достаточно большие объёмы трансфертов, в том числе в российских рублях. А так как рублевая денежная масса в конечном итоге не находит применения в Армении, мы ищем пути ее вывода из страны. В связи с этим мы предлагали, чтобы в случае перехода на расчеты в нацвалютах, можно было платить за газ путем перекачки рубля с нашего валютного рынка. Мы этот вопрос неоднократно поднимали на встрече с российскими коллегами, но, как нам кажется, российская сторона в настоящее время не готова обсуждать этот сценарий. Ее можно понять, поскольку эти обсуждения начались тогда, когда Россия оказалась под жесткими санкциями, а ее экономика ощущает острую нехватку в иностранной валюте, именно в долларе. Многие сделки были усложнены для России, закрыты выходы на международный рынок капитала, многие компании оказались под санкциями. То есть, возможность аккумуляции доллара в российской экономике сильно снизилась. В связи с этим логика в поведении России есть, но думаю, в будущем тема проведения взаимных расчетов в нацвалютах окажется еще в повестке, и мы ее обязательно обсудим.
— Россия, конечно, самая большая экономическая величина в ЕАЭС. Это самый платёжеспособный рынок. Но мы наблюдаем тенденцию усиления западных санкций в отношении России, что с учетом влияния ее экономики может превратить РФ в «источник шоков» для других стран-членов Евразийского союза. Учитывает ли этот момент правительство Армении? Если да, какие подушки безопасности оно создает для своей экономики?
— Не думаю, что новые санкции США, утвержденные недавно в Конгрессе этой страны, окажут столь сильное влияние на российскую экономику, как это было в недалеком прошлом — в 2014—2015 гг. Девальвация курса рубля заметно увеличила спрос на российские товары в других странах, поскольку их стоимость существенно снизилась. В связи с этим мы наблюдаем приток средств в российскую экономику. Российская экономика научилась функционировать в условиях санкций и пришла к новому балансу. Первым признаком является курс валюты, он быстрее всех реагирует на экономические потрясения. Курс российской валюты несильно реагировал на процесс утверждения в США новых санкций против России. С другой стороны, стабильными остаются и резервы Центробанка России. В случае сильного оттока капитала, ЦБ, как правило, начинает интервенции, что приводит к снижению его резервов. Но мы наблюдали обратную тенденцию. За этот период резервы Центробанка России даже увеличились. Однако это не означает, что Армения должна сидеть сложа руки, не страхуя себя от возможных эксцессов. Мы должны создавать буферы для нашей экономики. Неправильно выстраивать экономическую политику Армении лишь с оглядкой на тенденции в России. В связи с этим мы ставим задачу снижения уровня внешнего долга (он сейчас составляет больше 50% от ВВП — прим ред.) и увеличения объёмов ВВП страны. Цель — страховать себя от проблем с ликвидностью и платежеспособностью в случае возникновения новых геоэкономических вызовов или турбулентных процессов. Чтобы в случае необходимости можно было спокойно привлекать новые долги, международные инвесторы закупали бы наши ценные бумаги по приемлемым ценам и пр.
— С 29 января текущего года США могут начать вводить санкции против компаний, организаций и физлиц из любой страны мира за признанные «существенными» сделки с предприятиями российского оборонного сектора. Армения, как член ОДКБ, закупает российское вооружение по внутренним ценам, в разы уступающим рыночным. Есть ли риск оказаться под санкциями США, и что делается для того, чтобы избежать такой участи?
— Риски всегда существуют, никто не застрахован. США имеют огромное влияние на глобальную экономику. В связи с этим ошибочно думать, что США при применении санкций будут считаться с другими странами. В этом плане Вашингтон даже не считается со своими европейскими союзниками, и это факт. Но в случае необходимости при возникновении рисков мы будем обсуждать их с американскими партнёрами. Здесь я напомню, что в свое время имели место подобные проблемы, как в случае с соседним Ираном, когда страна (из-за ядерной программы — прим. ред.) была под международными санкциями. Армения, конечно, соблюдала свои международные обязательства, вытекающие из санкционного режима, но всё же, ввиду своего географического положения, имела определенный люфт маневра. Иран — наш сосед и оказывает на нас экономическое влияние. Это обстоятельство было учтено. Что касается России, то она играет большую роль в нашем регионе. Более того, в данном случае речь идет о безопасности, что для Армении очень сенситивная тема с учетом угроз, вытекающих из нагорно-карабахского конфликта и регионального антуража безопасности в целом. У меня сейчас нет конкретной информации, но полагаю, что в США учтут все аргументы.
— На днях министр финансов США Стив Мнучин в Комитете по финансовым услугам при Палате представителей США заявил о том, что Вашингтон пересмотрит Соглашение об исключении двойного налогообложения с Арменией. Это, по его словам, создаст правовую базу для армяно-американских инвесторов и частных предпринимателей, устранив существующие барьеры для делового сотрудничества. Ведутся ли с США переговоры в этом направлении, и какие конкретно ожидания у Армении от нового соглашения?
— Я положительно оцениваю реакцию министра финансов США. Мы по этому поводу вели конструктивное обсуждение и с послом США в Армении Ричардом Миллзом. Его ответ, конечно, соответствовал официальной позиции Вашингтона по этому вопросу. Во-первых, США заявляют, что заключенное еще в 1973 году соглашение о двойном налогообложении с СССР еще в силе. Однако мы считаем, что оно не применимо по отношению к Армении, ибо страна не является правопреемником СССР. То есть, тут есть проблемы с международным правом. В этом направлении мы должны еще работать с американской стороной. С момента заключения указанного выше договора утекло много воды, и многое изменилось в принципах международного налогообложения. В настоящее время заключающие соглашения об исключении двойного налогообложения страны руководствуются нормами Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР — OECD). С 1973 года действительно многое изменилось. Например, тогда не было электронной торговли, теперь она есть, и здесь действуют свои правила налогообложения. Данное соглашение заключается для облегчения жизни бизнесменов, международных инвесторов, чтобы они четко знали правила налогообложения. Вторым аргументом наших американских партнеров является то, что никто пока не жалуется по поводу действующих правил игры в сфере налогообложения между Арменией и США. Мы с этим не согласны, и уже есть случай, когда американская компания инвестировала в энергетику Армении и столкнулась с этой проблемой. Речь о компании Contour Global, которая заключила сделку по приобретению Воротанского каскада ГЭС (с уставной мощностью свыше 400 МВт -прим. ред.) через свою люксембургскую дочернюю организацию. Это было логично, поскольку с Люксембургом у нас есть Соглашение об исключении двойного налогообложения. Наличие этого соглашения проясняет правила игры для бизнеса, что очень важно. И последнее, тема всегда в повестке наших обсуждений. В марте в Вашингтоне состоится очередное заседание армяно-американской межправительственной комиссии. Мы этот вопрос обязательно поднимем там.
— Давайте поговорим о поступающих из-за рубежа в Армению трансфертах. Они играют важную роль для экономики страны, ибо, по официальным данным, составляют больше половины ее госбюджета. В прошлом году объём частных денежных переводов особенно из России в Армению существенно возрос. Однако в годовом разрезе почти на $ 113 млн возросли объёмы трансфертов из Армении в США, составив почти $ 200 млн. Это рекордный показатель. Есть мнение, что это в основном российский капитал, который через Армению «течет» в США. Это так?
— Я затрудняюсь ответить, поскольку не осведомлен o деталях. Для того, чтобы сделать такой вывод, мы должны знать лиц, между которыми были заключены указанные сделки. Не исключается, что мы имеем дело и с бизнес-сделками. Но опять-таки, так как я не знаю деталей, мне сложно судить, это сфера Центробанка.
— Г-ин министр, стремительно увеличивается долговая нагрузка Армении. Только в прошлом году внешний долг страны возрос на 14,3%, составив порядка $ 5,5 млрд. А это около 55% ВВП страны. Долги, как известно, необходимо возвращать. В этом плане для Армении пиковыми будут 2020 и 2025 годы, когда в год нужно будет выделять по $ 800 млн для обслуживания внешнего долга. Как вы будете справляться с этим при трехмиллиардном госбюджете? Ведь страна параллельно наращивает и долговую нагрузку.
— Мы в настоящее время обсуждаем четыре сценария. Вообще страны осуществляют менеджмент ликвидности, когда государства до срока оплаты долга выходят на рынок капитала, превращают свои активы в денежные средства, частью из них гасят долги, а другую часть берут себе. В связи с этим наши лид-менеджеры — HSBC и Deutsche Bank — говорят, что в плане процентных ставок сейчас самый удобный момент для такой сделки. Я разделяю эту точку зрения, первая половина 2018 года удобное время совершать сделки на рынке ценных бумаг, поскольку Федеральная резервная система США, выполняющая функцию Центробанка этой станы, уже объявила о грядущем росте основной ставки. В этом году ожидается, что Федрезерв США три раза повысит базовую процентную ставку (сейчас она на уровне 1,25–1,5% - прим. ред.). Я в этом уверен. Вашингтон, таким образом, решает проблемы, связанные с инфляцией. С другой стороны, Европейский Центральный банк существенно ужесточит политику количественного смягчения. В прошлом он снизил базовую процентную ставку на рекордно низкий уровень (0,9%) и вливал деньги в экономку для стимулирования ее развития. Однако ЕЦБ постепенно отходит от этого подхода и уже в этом году сократит количественные вливания на 50 млрд евро. Это может негативно воздействовать на рынок капитала и ценных бумаг. Есть мнение, что это приведет к резкому удорожанию процентных ставок государственных ценных бумаг на рынке капитала. Однако и здесь нужно не торопиться с выводами, чтобы не принимать поспешных решений по выходу на рынок и продаже новых ценных бумаг.
Второй вариант заключается в том, что мы должны ждать до 2019 года, и в установленный нашими долговыми обязательствами срок выпустить ценные бумаги для погашения долга в 2020 году. Положительно здесь то, что мы не закупаем обратно наши прежние ценные бумаги и не платим премии их держателям, а негативно то, что мы можем упустить момент выпуска ценных бумаг по удобным процентным ставкам, пока ЕЦБ и Федрезерв США не пошли на ужесточение своей политики.
Третий вариант: мы начали строго предварительные обсуждения с международными финансовыми структурами, среди них Всемирный банк, Азиатский банк развития для привлечения новых средств. В прошлом у нас был хороший опыт сотрудничества с этими структурами, когда они выдавали кредиты для бюджетного содействия в обмен на проведение реформ в тех или иных сферах. Будет фантастическим успехом, если удастся договориться с ними и привлечь нужную сумму, поскольку это льготный кредит с низкими процентами. Но и здесь нужно будет что-то жертвовать, а именно мы лишимся возможности выпуска гособлигаций с семилетним сроком погашения. Мы сможем выпускать ценные бумаги лишь с 10-летним сроком погашения.
Четвертый вариант — это постепенное увеличение внутреннего долга для погашения внешнего. И здесь есть положительные и негативные моменты. Все-таки, внутренний долг легче управлять, в том числе при возникновении кризисов. Но мы будем иметь дело с относительно высокой процентной ставкой, и еще надо будет свои внутренние сбережения выводить из экономики для погашения внешнего долга. Таким образом, мы окажем давление и на рынок иностранной валюты, поскольку одновременная прокачка порядка $ 500 млн с внутреннего рынка для Армении достаточно высокая цифра.
— А когда финансовые власти Армении примут решение, какой из этих вариантов выбрать?
— Долго обсуждать эти сценарии мы не будем. Долго ждать мы не можем. Думаю, что в ближайшие два-три месяца мы примем решение, какие варианты больше не обсуждать и в каком направлении работать.
— Совсем недавно армянская оппозиция предложила легализовать рынок майнинга криптовалют. В случае одобрения представленного оппозицией законопроекта, Армения станет вторым после Белоруссии государством в ЕАЭС, где будут разрешены операции с виртуальными валютами. Какова позиция министра финансов по этому поводу?
— Нет в мире страны, которая с радостью бы приняла криптовалюты. Не имеет значение то или иное государство легализовало сферу или нет. Страны, разрешившие операции с криптовалютами, в целом вынужденно пошли на такой шаг, поскольку цифровая валюта начала играть большую роль в их экономике. Они лишь пытаются контролировать эти процессы, будь то Швейцария, Южная Корея или Белоруссия. В связи с этим хотел бы еще раз заметить, что вы не найдете в мире президента ЦБ или министра финансов, который с восторгом говорил бы о криптовалютах. Проблема в том, что операции с криптовалютамы очень сложно идентифицировать. Это с одной стороны создает хорошую почву для избегания налогов, а с точки зрения Центробанков, есть угроза отмывания денег и финансирования терроризма. Это за пределами контроля ЦБ, фактически частные лица могут заниматься майнингом криптовалюты. В случае с обыкновенной валютой не так, ее держателем, так скажем, хозяином является Центробанк. Например, владельцем армянской валюты — драма — является Центробанк страны, а драм застрахован или подкреплен активами и имуществом Армении. С этой точки зрения будет как минимум странно, чтобы президент Центробанка какой-либо страны выступил с заявлением и приветствовал операции с криптовалютами. Это станет большой головной болью.
Конечно, некоторые страны пытаются регулировать сферу, брать эти процессы под контроль. При этом они сначала должны определиться, как относиться к криптовалютам. Это ценная бумага, актив или средство платежа? В случае, если криптовалта принимается как средство платежа, ее труднее контролировать. В связи с этим скажу, что мы еще окончательно не определились с тем, как относиться к криптовалютам. Это сфера больше в компетенции Центрального банка, министерство финансов здесь играет второстепенную роль. Мы рассматриваем вопрос лишь с точки зрения налоговых сборов. Здесь важна позиция ЦБ. Но если в будущем операций с криптовалютамы будет невозможно избегать, то необходимо будет как-то регулировать сферу. Однако думаю, что у нас такой момент еще не настал.
— В Армении в апреле этого года завершится транзит госсистемы к парламентской форме правления. Он сопровождается избранием нового президента и премьер-министра. Эти процессы как-то негативно влияют на общую экономическую ситуацию в стране, ведь в период выборов экономика задерживает дыхание?
— Такого в Армении нет. Это другой случай. Такой сценарий возможен во время общегосударственных выборов. А этот этап мы прошли, имею ввиду парламентские выборы 2017 года. Сила, победившая на выборах, согласно Конституции, выдвигает кандидатов в президенты и на должность премьер-министра. В каком-то плане нормально, что бизнес берет паузу во время выборов. Эта специфика присуща не только Армении. То же самое случилось в США, так как программы Трампа и Клинтон существенно отличались друг от друга. В связи с этим инвесторы ждали прояснения ситуации. Что касается Армении, то в настоящее время мы имеем дело не с общегосударственными выборами (президента выберет парламента, он будет выполнять преимущественно представительские функции — прим. ред.). Сейчас есть определенность, на выборах победила правящая Республиканская партия, с ней в коалиции состоит АРФ «Дашнакцутюн». Естественно они уже представили кандидата в президенты (им стал посол Армении в Великобритании Армен Сарксиян — прим. ред.), и вскоре вопрос будет решен.
Беседовал Аршалуйс Мгдесян
