✔ С улыбкой на губах, с войной на горизонте: ультиматум США миру - «Азия»
ПОХОЖИЕ
«Знаки и символы» Пханмунджома
«Корейское обострение 2017/2018» притихло на том, что США обложили КНДР международными санкциями и пригрозили стереть с лица земли. На что в Пхеньяне заметили, что их только что испытанная ракета Хвансон-15 (испытания 29 ноября 2017 г.) уже способна достичь территории Соединенных Штатов, а американцы подтвердили такую возможность (CNN, статья Зазарии Когана и Барбары Старр от 29 июля 2017 года). В таких условиях возможны только два сценария: либо война, либо «миролюбивый откат». Произошло второе… В КНДР демонстративно согласились на свою «денуклеаризацию» в обмен на безопасность и отмену санкций. США, теоретически, могли праздновать победу, потому что «разоружить» ядерного противника — это действительно победа.
Апофеозом миролюбия и нового этапа во взаимоотношениях стало то, что еще недавно считалось совсем маловероятным. 27 апреля 2018 года в деревне Пханмунджом в демилитаризованной зоне состоялась встреча главы КНДР Ким Чен Ына и президента Южной Кореи Мун Чжэ Ина. Главы КНДР (нищего, но самостоятельного игрока за планетарным столом). И президента Южной Кореи (непотопляемого авианосца США в Азиатско-Тихоокеанском регионе). Закончившаяся подписанием «Декларации Панмунджома за мир, процветание и объединение Корейского полуострова».
Но на этом саммите все «позы победителя принимал» не южанин Мун, а «побежденный и разоруженный Ким». А ведь это Азия, место, где со времен Конфуция миром правят «не слово и закон, а знак и символ». Так вот, с точки зрения символов:
— Мун Чже Ин «дисциплинировано» ждал Ким Чен Ына на демаркационной линии;
— Ким первым «нарушил» границу, перешагнув демаркационную полосу в сторону Южной Кореи, и лишь потом пригласил «южного» президента побывать на Севере;
— лидеры вместе поухаживали за сосной, растущей на линии с 1953 года. Но северянин присыпал дерево священной землей с горы Пэктусан, потенциально активного вулкана на границе КНДР и Китая, а «южный президент» — землей с горы Халласан, потухшего вулкана острова Чеджудо;
— главным блюдом не ужине Кима и Муна было традиционное блюдо Северной Кореи, лапша нэнмен. Ким не преминул это подчеркнуть перед камерами: «Вечером на ужин у нас будет знаменитое блюдо Севера…»;
— Ну и уж, конечно, фраза Кима в адрес южнокорейского президента, озвученная на брифинге пресс-секретаря Мун Чжэ Ина: ««Мне сказали, что вы не могли хорошо выспаться, проснуться … посещать собрания Совета национальной безопасности из-за нас… Я буду следить за тем, чтобы вы могли спокойно спать».
Даже мне, толстокожему пусть восточно-, но европейцу эти моменты бросились в глаза. Представляю, как их воспринимали трепетные азиаты Корейского полуострова. Хотя, возможно, немолодой Мун Чжэ Ин (64 года) уступил юному Киму (34 года) в церемониальных вопросах ради исполнения мечты уже четвертого поколения корейцев — объединения полуострова. Но не от них все это зависит…
«Миролюбивый откат» был недолог
Дональд Трамп оценил встречу в Пханмунджом с восторгом скептика: «…проходит историческая встреча между Северной и Южной Кореей. Хорошие вещи происходят, но только время покажет!» (из Твиттера Президента от 27 апреля).
А время показало, что спустя две недели, 11 мая США и Южная Корея начали военные учения «Max Thunder». Это регулярные учения, проводимые с 2009 года. Но мероприятие с использованием 100 боевых самолетов, в том числе восемь малозаметных истребителей пятого поколения F-22, вкупе с истребителями- бомбардировщиками F-15K и бомбардировщиками B-52, может и рассматривается Пентагоном как частью «рутинной ежегодной программы обучения альянса для поддержания основы военной готовности». Но Пхеньян увидел в них откровенную угрозу, «репетицию вторжения на Север и провокационный шаг на фоне признаков улучшения связей между двумя странами».
Керосинчику в огонь плеснул и 27-й Советник президента США по национальной безопасности Джон Болтон, предложивший все, связанное с ядерной программой КНДР демонтировать и перевезти в штат Тенесси (США). В качестве щедрого ответного жеста — разрешение своим компаниям осуществлять деятельность на рынках Северной Кореи плюс гуманитарная помощь. Кстати, об инвестициях — ни слова.
А еще… А еще Болтон заявил, что глядя на Северную Корею он видит Ливию. И продолжил, что это, конечно, не идеальное сравнение, но это «модель для мирного избавления от враждебного диктаторского состояния своей ядерной программы».
Газета «Нью-Йорк Таймс» в своем комментарии предположила, что г-н Трамп и г-н Болтон «стремятся воспроизвести подвиг ликвидации ядерной программы Ливии». Но северокорейские лидеры прекрасно помнят, что эта ликвидация закончилась ликвидацией изрезанного кинжалами Муамара Каддафи. А среди политиков США сейчас доминирует уверенность, что болтоновская «комбинация Ливии, а затем Трампа, разорвавшая иранское соглашение, посылает точно неверное сообщение Ким Чен Юну и подрывает любую надежду на переговоры» (Энтони Дж. Блинкен, заместитель госсекретаря при президенте Обаме).
Блинкен прав, потому что северокорейцы, чей опыт политических переговоров и интриг насчитывает тысячелетия, быстро поняли, что это не «программа сотрудничества», а заурядный ультиматум. И отреагировали соответственно: вторая встреча Кима и Муна, намеченная на 16 мая, не состоялась и в Пхеньяне выразили «сомнение» в возможности намечавшейся встречи Ким Чен Ына и Дональда Трампа в Сингапуре.
А действия американцев назвали «грязной возней»…
Недолгим оказался «миролюбивый откат» в отношениях двух Корей и США. Рискну предположить, что в самом ближайшем будущем Корейский полуостров опять станет «точкой критического противостояния» в тихоокеанском регионе. На горизонте новая перспектива войны.
Но формат будущего противостояния может претерпеть изменения.
Ультиматум как метод
И этот метод в последнее время становится основным в политике США. И это не «фигура речи», это диагноз. Судите сами. За последние месяцы политические лидеры Соединенных Штатов предъявили, в той или иной форме откровенности:
— ультиматум Европейскому Союзу, который сейчас его уже можно назвать «стале-аллюминиевой торгово-тарифной войной».
— ультиматум Ирану, который закончился выходом США из «Совместного всеобъемлющего плана действий» по Ирану.
— ультиматум Северной Корее, представленный выше.
Но это еще не все. В начале мая этого года в Пекине проходили полусекретные переговоры между делегацией администрации Дональда Трампа и руководством Китайской Народной Республики. Тема — попытка избежать полномасштабной экономической войны между двумя государствами. В итоге в Bloomberg News попал документ, озаглавленный ««Балансирование торговых отношений» (Balancing the Trade Relationship) с изложением позиций сторон. Это 24 требования США и 11 требований Китая. Даже знакомство со списком создает однозначное ощущение «ультиматума победителя». Ибо как еще оценить американское требование о том, чтобы Китай не «противодействовал, не оспаривал или не предпринимал какие-либо меры против введения США дополнительных тарифов или ограничений» («пожелание» № 20), но при этом «чтобы Китай не принимал ответных мер в ответ» («пожелание» № 29)? А ведь «цена вопроса» совсем не маленькая: «США хотят, чтобы Китай сократил дефицит торгового баланса двух стран не менее чем на 200 миллиардов долларов к концу 2020 года с 2018 года» («пожелание № 1»).
Пресса США, например ресурс The Hill, объявили эти переговоры в Пекине победой Трампа «в первом раунде в войне между США и Китаем», хотя китайцы, по окончанию переговоров не скрывали, что «позиции сторон не находятся близко друг к другу». А еще посмеивались над разногласиями в американской команде: «Они больше борются с собой, чем с Китаем». При этом тот же The Hill признает, что сейчас Китай более нужен США, чем наоборот: в первую очередь, что бы заставить Северную Корею выполнить «ультиматум Болтона». Но, судя по реакции Пхеньяна, ультиматум выполнен не будет. Значит на горизонте война. В чью сторону будет дрейфовать Китай в процессе развития «корейской эскалации» — догадаться не сложно.
Чем закончится пандемия американских ультиматумов? Вероятней всего, подтверждением правоты Антона Павловича Чехова: «Нельзя ставить на сцене заряженное ружье, если никто не имеет в виду выстрелить из него». Но это в будущем. Пока куда любопытней вопрос: а почему война началась?
Могу только предположить… Война — куда более выгодный бизнес, чем миротворчество, уже превращенное скорее в «мифотворчество». Только в мае 2017 года Трамп, к примеру, привез из Саудовской Аравии контракт на поставки оружия на рекордные $ 280 миллиардов. Привез для оборонно-промышленного комплекса тех самых США, которые президент обещал «Make Great Again». И надо отдать ему должное — держит обещание. Как умеет…
Андрей Ганжа
