✔ Шиес. Мы не рабы - «Политика»

«Стоящие у руля утверждают, что люди, которые остались жить в российской глубинке, почти все деградировали и спились. Но это не так. Поездка в Шиес — слишком яркое доказательство обратного. Все защитники Шиеса (а большинство из них — жители маленького лесного поселка Урдома) — мужественные, самоотверженные, бескорыстные (не правда ли, непривычные слова для нынешнего нашего общества?) и порядочные люди. Уже давно среди них действует сухой закон. Наверное, нашему государству удобнее править пьющими, ведь у алкоголика не возникнет мыслей о несправедливости существующего порядка» — представляем репортаж из майской поездки в ШиесТатьяны Щербининой, детского врача и поэтессы из Северодвинска.

ЕДУ В ШИЕС

Некоторые знакомые, узнав о моём решении, крутят пальцем у виска. Но таких единицы. Большинство горячо поддерживают.

Абсолютно не представляю, что там будет. Хотя постоянно читаю новости из Урдомы, слежу за событиями… но увидеть своими глазами — это совсем другое.

Говорят, что на 1 мая будет ОМОН и Росгвардия, но я не боюсь «родного» ОМОНа. Зато отчаянно боюсь другого — замерзнуть ночью в палатке. Майские ночи так холодны, а я — городской человек, и последний раз ночевала весной в лесу в 1986 году, это было в 9-м классе, мы ходили в поход. Помню, что ужасно замерзла. Но тогда у меня не было ни тёплого спальника, ни термобелья.

29 апреля, поезд Архангельск-Котлас, вагон № 13. Наш маленький литературный десант из 3-х городов отправляется в путь. В нашем вагоне едут северодвинские барды Лариса Бартева и Сергей Бобырев. В составе десанта также барды и поэты из Архангельска Елена Коннова и Ольга Махина, а также новодвинский поэт Эдуард Кусков. Поезд так переполнен, что билеты нам удалось взять лишь на верхние полки. Неудивительно — впереди долгие майские выходные. Студенты, да и прочие городские жители рванули по родным деревням. Как шедеврально написала в своём отчете о нашей поездке Елена Коннова: «Вагон был битком набит людьми и музыкантами».

1 мая. 10 утра. Выходим на станции «Котлас узел». И сразу же встречаем друзей. Я никогда не видела этих людей раньше, но они тоже едут на Шиес. Значит, мы с ними — «одной крови».

Солнышко светит ярко, но ветер довольно холодный. Все вместе ждём поезда «Москва-Воркута». Люди совсем разные, но у них светятся лица. К нам подходит молодой мужчина, начинает импровизированный блиц-опрос, вопрос задаётся один и тот же: «Почему?» «Вот, говорят, к нам люди некоторые едут, чтобы пиариться. А мы таким сразу отвечаем: «Приезжайте, пиарьтесь на здоровье».

В 11.25 садимся в московский поезд в 10 вагон. Там сидячие места. И сразу же в нашем вагоне начинается первомайский концерт. Звучит баян, и мы все дружно подхватываем «Катюшу».

Знакомлюсь со своей соседкой. На вид маленькая, хрупкая женщина, Наташа, библиотекарь из Котласа. У неё четверо детей, самому младшему 7 лет. Недавно Наташа осталась без работы, сократили, хоть это не по закону, но заставили написать заявление «по собственному желанию». А работу в маленьком Котласе найти очень сложно. «Вот я и стала ездить на Шиес, думаю, хоть пользу людям принесу. Уже четвертый раз еду», — призналась она: «Я ведь была там в тот самый день, когда экскаваторщик Козлов крушил вагончики».

А концерт продолжается, баян сменяет гитара. Лариса Бартева исполняет веселую песню про ведьмочек, а потом «Трубача» — красивую и гордую песню Михаила Щербакова. И уже совсем ничего не страшно. Как давно я не пела! Как-то не находится места для песен в обычной жизни.

Быстро пролетают три часа дороги. Урдома, через 25 минут Шиес. Стоянка всего 3 минуты. Проводница заранее торопит нас всех. Смотрю из окна на лес, а там столько снега.

В Шиесе нас сразу подхватывают («Вы — на концерт, музыканты? Давайте скорее!») и очень быстро куда-то ведут, я ничего не успеваю разглядеть и сообразить. Солнце уже скрылось, ветер холодный, неприятный. Огромное открытое пространство. Совсем далеко — забор. Палатки и флаги. Это Шиес. Так вот он какой.

Площадка для выступления уже готова, установлены микрофоны, скамейки. Волнуюсь, я же не профессиональный артист. Прокручиваю в голове, что прочитать. Наш концерт будут транслировать онлайн. Начинает Елена Коннова. Бардовские песни действуют на меня, как мельдоний на российских спортсменов. Внутри все сжимается и рвешься в бой.

Лирические стихи читает Ольга Махина. Слушают очень внимательно.

Сергей Бобырев покорил сердца зрителей хулиганской песней «Снежинка». Аплодируют очень долго, кричат «браво».

Прекрасно воспринимается философская лирика Эдуарда Кускова. Именно то, что надо. Финальная строчка «красная злая звезда» — просто выстрел в яблочко.

Читаю «Пластик помятой пастью», а последним стихотворением — «Берег». Говорю, что стихотворение было написано когда-то о Верхней Тойме, но оказалось не только об этом, а о чем-то большем. О добре и зле. О том, что каждому человеку когда-нибудь приходится делать выбор.

Заключительная песня Ларисы Бартевой «Как вставали севера на дыбы». Мурашки по коже. Все так и есть.

Концерт не заканчивается нашим выступлением. Гитара переходит из рук в руки. Звучат песни Владимира Высоцкого, военные песни.

После выступления ко мне подходит огромный мужчина, похожий на Илью Муромца из мультфильма о богатырях. Это житель Урдомы. Жена его родом из Верхней Тоймы, она тоже здесь с ним на вахте. Разговорились.

— Я работаю на компрессорной станции, сейчас нам внушают, чтобы мы свои дома продавали и уезжали отсюда. Вахтовым методом хотят работников возить. А куда мы поедем?

— Вот видите, — он взмахнул рукой, — какую огромную помойку задумали. До самой Урдомы хотят сделать свалку.

И действительно — вокруг огромное пустое пространство. Лес вырублен на 3 тысячах квадратных километров. Смотрю и мне становится жутко. Представляю, как горы мусора растут каждый день, как прибывают новые и новые вагоны, каждый день по нескольку поездов… и так много-много лет. Под моими ногами — почти вода, рядышком в лесу множество мелких ручейков и озер. Рядом — Вычегда. Северная Двина. Все переплетено.

…Но они ничего не смогут сделать, пока здесь стоят палатки. Палатки поставлены прямо на месте планируемой помойки. Сегодня нас здесь много, и они ничего не сделают, — думается мне. А потом, когда праздники закончатся и все уедут отсюда, когда защитников будет совсем мало?

Подходит ещё одна женщина, она из Афанасьевска, Верхнетоемского района. В этом селе — единственном в районе ещё осталась ферма, там держат коров и продают настоящее молоко. С удовольствием вспоминаю афанасьевское молочко и сметанку.

— А мы сейчас сливки делаем, очень вкусные.

Уже вечереет, и нас, музыкантов, ведут на экскурсию по Шиесу.

Ведет нас активистка Оксана, маленькая и очень решительная женщина. И вот тут-то, выйдя наконец за территорию лагеря, мы испытали настоящий шок.

Вот они — совсем рядом, оказывается, в двух шагах от лагеря стоят. Чёрные охранники, ЧОПовцы. Когда подходишь близко, холодок по спине. «Назгулы» — мелькнуло в голове сразу. Лица у некоторых закрыты масками. Ощущение, что ты в Мордоре. Словно стал участником жуткой компьютерной игры.

А техники-то, техники сколько навезли. Новехонькое всё. Бесконечными ровными рядами — КАМАЗы, экскаваторы, еще какие-то адские машины. Готовые по первому сигналу — рвануть вперёд, давить и крушить всё живое на своём пути.

Только не получается пока у них рвануть. Два месяца уже стоят. Активисты перекрыли подвоз топлива к строящейся мегасвалке. Голыми руками практически остановили — против страшной безликой системы встали и стоят.

Господи, какие же они молодцы. За всю нашу область, за всю Россию — встали и стоят. Мало их совсем, но если мы все по очереди хотя бы на один, на два денёчка приедем и встанем рядом — мы им поможем.

2.

Самое интересное, активисты нисколечко охранников не боятся. Подходят, пытаются общаться. «Там у них, у охранников, хозяйство есть» — Оксана машет рукой, указывая на деревянные загончики, — «Хрюшки живут, курочки». «Пойдём Машку смотреть!» «Как там Машка, не съели вы её ещё?» — строго спрашивает она гоблинообразного охранника.

Машка — довольно симпатичная свинья необъятных размеров. В соседнем загончике проживает тощий чёрный хряк. Охранники то и дело появляются неизвестно откуда, словно вырастают из-под земли. Сопровождают нашу экскурсию безмолвными чёрными тенями. «Дементоры» — шепчет Ольга. И правда, похожи.

На станции Шиес гармонист Алексей играет песню Марата Шатского: «Это наше болото», тут же женщины затягивают частушки. Можно остановится и послушать. Но мы идём дальше. Вдоль насыпи (вот почему активисты носят яркие жилеты со светоотражаемой полосой!) наш маленький отряд движется к лесу. Наконец спускаемся с железной дороги вниз — на противоположную стройке сторону. Под ногами грязь и вода. Без сапог пройти невозможно. Мы утыкаемся в кусок стены, на которой большими буквами написано: «Путин, останови стройку!». Рядышком ещё более сказочный лозунг: «Баба яга против помойки». За этой стеной — пост активистов «Сталинград». Он похож на автобусную остановку. Там сидят люди, они несут дежурство, не спят. Уже начинает темнеть. «А почему они именно здесь стоят, в лесу?» — мысленно недоумеваю я. Но спрашивать некогда, нужно быстро-быстро идти вперёд. Сначала по снегу, наст ещё прочный. Можно на лыжах кататься. Потом идём вперёд по дороге. Впрочем, дорогой наш путь назвать можно только условно. Грязь, снег, бесконечные ручейки. Ручейки надо перепрыгивать. Ноги постоянно скользят. Мы устали, народ непривычный к ходьбе начинает отставать. «Русский называет дорогой то место, где хочет проехать» — вспоминается мне поговорка. Господи, сил нет. Далеко ли ещё идти? Куда мы идём? Спрашиваю Оксану.

— Это дорога, которой нет. Они её незаконно вырубили в лесу, чтобы топливо к стройке возить. А документов нет у них на вырубку. Мы сейчас идём на наш последний пост «Костёр», оттуда на стройку могут прорваться бензовозы. — Оксана довольно иронически смотрит на наш усталый вид.

— Сейчас вам ещё всем по пятилитровке воды дадим, обратно понесёте. Мужики вот наши понесут.

Весёлый активист Паша смотрит на нашу колонну и шутит: «Ну как там наша группа в полосатых купальниках?»

«А ведь они ходят здесь каждый день», — думается мне — «И ночь. Люди на постах меняются каждые два часа. Воду, продукты носят по такой дороге».

«Костер». Последний пост. Люди не спят. Защитники молчаливы и сдержанны. Только балагур Паша предлагает нам пойти… дальше. И мы с Ларисой соглашаемся (а слабо нам, что ли?). В лесу почти темно. Выбираемся вверх. На настоящую дорогу. Здесь тоже пост «чёрных». Совсем рядышком тянется какая-то неизвестная трасса, кажется, пахнет газом. «Это газопровод в Европу», — поясняет Паша — «Посмотрите, как тут красиво у нас!»

Действительно, красиво. Но надо как-то идти назад. Мужики местные все идут с грузом. Стыдно жаловаться. А Лариса вдруг затягивает песню: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд!»

Что за чудо-энергетика у старых советских песен! Что же такое они делают с человеком. Почему так легко и хорошо с ними. Обратный путь показался в два раза короче. На посту «Сталинград» сидят люди с гитарами. Кто-то отчаянно матерится. Оказывается, они записывают Ларисину песню про Севера. Кто-то им помешал своим шумом. Но теперь у ночного костра в руки берёт гитару сам автор. Лариса поёт, и кажется, рядом с нами незримой стеной встают наши предки. Люди, которые жили в этих лесах. Когда надо, они отдавали свою жизнь за Родину.

А потом мы стояли у огромной стены и пели песню «Стены» — гимн Шиеса.

Эти мгновения мне никогда не забыть.

Бобырев некоторое время молчит.

— Нет, мы не индейцы. Мы — буры. Были такие повстанцы в Южной африке. Мы же белые, грамотные. И мы победим.

«Я не усну здесь, ни за что не засну» — подумала я, ворочаясь на жёсткой подстилке. И тут же заснула.

И ни капельки не замёрзла, прижимаясь всю ночь к тёплой спине соседа.

Утром мы уезжали в Урдому. В планах был ещё один концерт — у шлагбаума. «Там самый ответственный пост сейчас, — говорили нам. Там все нервные, напряжённые. Не спят. Именно оттуда могут прорваться бензовозы».

Яркое солнце, невероятно вкусная пшенная каша. Яркие флаги. Обращаю внимание на маленькую сосенку, аккуратно огороженную у поста активистов. «Это Древарх посадил» — объясняют мне: «Он тут приезжал, целую неделю в палатке жил. Крыльями своми пугал охранников».

Обратный путь по дороге, которой нет, показался лёгким. Ночью был небольшой мороз и грязь подмёрзла. Грустно уезжать.

3.

…Стоящие у руля утверждают, что люди, которые остались жить в российской глубинке, почти все деградировали и спились. Но это не так. Поездка в Шиес — слишком яркое доказательство обратного.

Все защитники Шиеса (а большинство из них — жители маленького лесного поселка Урдома) — мужественные, самоотверженные, бескорыстные (не правда ли, непривычные слова для нынешнего нашего общества?) и порядочные люди. Уже давно среди них действует сухой закон. Наверное, нашему государству удобнее править пьющими, ведь у алкоголика не возникнет мыслей о несправедливости существующего порядка.

Трезвый человек осознанно смотрит на мир, он и радуется совсем по-другому (как в детстве мы искренне радовались — без всякого вина), и думает о многих вещах иначе. Сколько я услышала в Шиесе интересных философских разговоров о жизни, о нашей стране, о религии и многом другом… Для многих жителей современных крупных городов любовь к Родине — это архаизм. Они с удовольствием бы уехали жить за границу. Но как же любят свою не всегда ласковую родную землю жители глубинки!

Вот и водитель, который вёз нас на машине до Урдомы, внимательно и с любовью всё подмечал:

— Утки уже по парочкам разбились. Скоро будут гнездиться.

И мы, удивленные красотой весенней тайги, её волнующими запахами и красками, по дороге несколько раз станавливались, чтобы сфотографировать всё, что видим.

Но вот и шлагбаум. Самая горячая точка. И почти сразу же к нам подходят пожилые женщины, бабушки, обнимают, говорят добрые слова. Ведут нас в тепличку, где угощают невероятно вкусной ухой, домашним холодцом, огурчиками, картошкой. Все они дежурят здесь практически сутками, забросив все домашние дела, свои огороды.

Обстановка действительно напряженная — за несколько минут до нашего концерта у шлагбаума сигнал тревоги. Три машины пытаются проехать в Шиес. Женщины тут же бесстрашно бросаются в бой и встают лицом к лицу против полиции. Они совсем не боятся. «Покажите, что вы там везете? Может, топливо?» Тут же автоматически люди поднимают свои мобильные телефоны и записывают на видео всё происходящее.

Но в машинах не топливо, там едут свежие охранники подменить своих усталых коллег.

Наш маленький концерт у шлагбаума, кроме жителей Урдомы, смотрела также полиция. Мне вдруг пришло в голову прочитать стихотворение Михаила Анищенко. «Родина — опасная, как бритва, мне грозит сумою и тюрьмой, кажется, спасения не видно, но чудесен промысел святой…» — как же подходят к настоящему моменту огненные строчки Михаила. Неужели у нас всегда будет так?

И опять встречаю своих земляков. Маленькая худенькая бабушка подходит и обнимает. Она родилась в Тойме, с нежностью вспоминает высокий берег, школу, своих детских подруг. На прощание дарит маленькую иконку. Очень жаль, что я не узнала имени этой женщины, дай ей Бог здоровья. Я сочувствую жителям Урдомы, трудно им сейчас приходится. «Ничего», — говорит старушка, — «нет худа без добра. Я и не думала, что мы все такие дружные».

Потом нас везут на квартиру, большую и очень уютную. Там можно вымыться и немножко отдохнуть. Мне даже сапоги привезли, которые я забыла по рассеянности на шлагбауме.

Последнее наше выступление в 18 часов в Урдомском доме культуры. Концерт называется «Север на всех один». Мы фотографируемся возле афиши, и тут к нам подходит молодой мужчина, один из активистов. Рассказывает, что 1 и 2 мая защитники Шиеса очень опасались возможной провокации в связи с нашим выступлением. 1 мая на станции узнали в лицо провокатора и сдали его в полицию. Мы интересуемся, как можно распознать провокатора. «А вот как: если человек, допустим, нацепил на себя значок „Поморье не помойка“, а сам подходит и бьёт по лицу полицейского или охранника, он — провокатор, его нужно срочно сдавать в полицию».

Мы уезжали из Урдомы рано утром. А мои упрямые лесные сапоги (вещи, оказывается, тоже бывают одушевленными) все-таки опять «забылись» в квартире нашей хозяйки. Им, наверное, очень хотелось остаться там и защищать Шиес.

Из поезда вышли в Вельске. Холодно, вдоль перрона длинная цепочка кустов акации. И вдруг среди голых ветвей неожиданно — крупные и нежные зелёные листочки. Один единственный куст не побоялся майского холода и зазеленел. Самый первый. Мы все сфотографировали отважный куст. «И среди деревьев есть свои зачинщики», — пошутил кто-то из нас. «Активисты» — поправили остальные.

Мы ехали дальше и смотрели на небо. Оно было тем же самым, пасмурным, низким, северным небом. Но что-то внутри меня (да и всех нас) поменялось уже невозвратно и навсегда. Я понимала, что больше никогда не смогу жить спокойно. Не смогу спать спокойно. Пока строится полигон. Пока совершается чудовищное преступление против населения огромной области, против всех нас. Они хотят отравить питьевую воду в Северной Двине. Навсегда отравить нашу землю и наш лес.

 Именно сейчас, в эти дни, решается наша судьба. И каждый из нас должен сделать выбор.