Танцы на палубе тонущего корабля, или Бесконечный тупик структурных реформ - «Экономика» » «Новости Дня»

✔ Танцы на палубе тонущего корабля, или Бесконечный тупик структурных реформ - «Экономика»


5 июля 2019
11:35
Главные ограничения для роста российской экономики находятся внутри страны — это заявление главы Банка России Эльвиры Набиуллиной на Международном финансовом конгрессе выглядит запоздалым признанием пагубности политики, проводимой финансово-экономическим блоком правительства РФ. Однако рецепты выхода из стагнации, предлагаемые Набиуллиной, по своему содержанию принципиально ничем не отличаются от тех мер, с помощью которых правительство Дмитрия Медведева пыталось «разогнать» экономику на протяжении последних лет. О необходимости улучшения инвестиционного климата и «структурных реформах» правительственные чиновники твердят из года в год, но все эти благонамеренные речи перечеркиваются их же решениями в области налоговой и социальной политики. Поэтому новый виток дискуссии о стимулах для экономического роста, в которой основным оппонентом Эльвиры Набиуллиной выступает глава Минэкономразвития РФ Максим Орешкин, предсказуемо кончится ничем, а точнее — очередным снижением динамики российского ВВП. Между тем для выхода из стагнации требуются решительные меры — прежде всего пересмотр наиболее непопулярных решений в налоговой сфере и отмена повышения пенсионного возраста, — но для кабинетных «стратегов» именно эти решения правительства и являются неприкосновенными и не подлежащими публичной дискуссии.
Выступление Эльвиры Набиуллиной на Международном финансовом конгрессе состоялось через несколько дней после появления данных о состоянии российской экономики за пять месяцев текущего года. Как сообщило Минэкономразвития в своем ежемесячном докладе «Картина деловой активности», в мае рост ВВП замедлился до 0,2% в годовом выражении против 1,7% в апреле и 0,5% за первый квартал 2019 года, а всего за пять месяцев экономический рост составил ничтожные 0,7%. Основной вклад в колебания темпов роста ВВП внесла динамика промышленного производства, отмечается в бюллетене: рост выпуска в промышленности в мае замедлился до 0,9% в годовом выражении после 4,6% в апреле и 2,1% в первом квартале.
Столь удручающая статистика (даже с поправкой на лишние выходные в мае) поставил под принципиальное сомнение уверенность Максима Орешкина в ускорении экономики, которое вот-вот наступит. Еще в начале июня на встрече с президентом Владимиром Путиным он говорил, что по итогам текущего года динамика ВВП может оказаться лучше прогнозной (1,3%), но данные за май свидетельствует о том, что даже этот, в принципе неудовлетворительный для российской экономики темп может оказаться ей не по силам. Поэтому в интонациях Эльвиры Набиуллиной было легко расслышать неподдельное беспокойство.
Основной тезис главы ЦБ прозвучал как минимум свежо: макростабильность, о которой в последние годы так много говорилось творцами российской экономической политики, — это еще не рост.
«А рост сейчас около 1,5–2%, а в первом квартале он вообще составил лишь 0,5%. При очень низкой безработице… Политика по поддержанию макроэкономической стабильности позволяет только стабилизировать экономику около ее текущего потенциала», — заявила Набиуллина.

Однако заявленное Набиуллиной решение проблемы очень напоминало трюк фокусника, который показывается одной и той же публике много раз подряд: «Основное, что нужно для того, чтобы экономика начала расти — это кардинальное улучшение инвестиционного климата. Нельзя здесь заниматься смещением фокуса экономической политики, отвлечением внимания на непервостепенные факторы». Бинго!
Но на сей раз в этом заезженном трюке прозвучали и новые мотивы — глава ЦБ явно дала понять, что ее ведомство делает все возможно для поддержания инвестиционного климата, поэтому причины его плачевного состояния надо явно искать в другом месте.
«Мы сначала из-за высоких цен на нефть, потом из-за необходимости сконцентрироваться на укреплении макроэкономической стабильности откладывали проведение многих назревших структурных реформ. И теперь хотим быстрого результата. В итоге оказываемся снова в ловушке поиска простых решений, почему-то обычно поиски приводят в ЦБ», — заявила Набиуллина.

Очевидно, что это был камень в огород правительства.
Но если принять на веру гипотезу, что в последнее время отношения между ЦБ и финансово-экономическим блоком правительства, мягко говоря, усложнились, то такая постановка вопроса лишь приведет к однозначному ответу кабмина: мы работаем над инвестиционным климатом и достигли в этой работе немалых результатов. Например, в прошлогоднем рейтинге Всемирного банка Doing Business, в котором оценивается легкость ведения бизнеса в разных странах мира, Россия заняла 31 место, обойдя Францию, Польшу, Португалию, Чехию, Нидерланды и даже Швейцарию.
Выдающееся достижение, не правда ли? Особенно если вспомнить, что в 2012 году, когда за улучшение инвестиционного климата в стране взялось правительство Дмитрия Медведева, Россия в этом рейтинге находилась на 120 строчке по соседству с Коста-Рикой, Кабо-Верде, Никарагуа и, страшно сказать, Косово. И вот за каких-то восемь лет мы поднялись на целых 90 позиций вверх! Настоящий прорыв в улучшении инвестиционного климата!
Верят в российскую экономику и международные рейтинговые агентства — в прошлом году они начали возвращать России инвестиционные уровни суверенных рейтингов, несмотря на сохранение международных санкций. С чувством глубочайшего удовлетворения Минфин в феврале прокомментировал подтверждение агентством Fitch Ratings долгосрочного кредитного рейтинга России на текущем «инвестиционном» уровне ВВВ- с позитивным прогнозом: «По мнению агентства, строгое следование бюджетному правилу, приверженность политике инфляционного таргетирования, в сочетании с сохранением режима плавающего валютного курса и взвешенной налогово-бюджетной политикой позволят РФ успешно абсорбировать потенциальные внешние шоки, в том числе возможное усиление санкционного давления. Сохранение позитивного прогноза свидетельствует о том, что аналитики агентства видят достаточное количество потенциальных драйверов для пересмотра в ближайшей перспективе суверенного рейтинга России в сторону повышения. К числу таких драйверов агентство относит сохранение макроэкономической стабильности, наращивание международных резервов и реализация структурных реформ, направленных на повышение темпов экономического роста».
Словом, какие могут быть претензии к правительству в части работы над инвестиционным климатом? Ровным счетом никаких. Да и противников пресловутых структурных реформ в правительстве нет — это ведь будет форменный скандал, если кто-то из министров выйдет и скажет прямым текстом: не нужны нам никакие структурные реформы. Ибо последние давно уже стали символом веры отечественной экономической политики, своего рода вариацией известной формулы «за все хорошее и против всего плохого».
Так что в действительности предполагаемая дискуссия между ЦБ и правительством — это не более чем спор о частностях. Скажем, о том, нужно ли искусственным путем ограничивать потребительское кредитование. Реальное содержание у этого спора было бы в том случае, если бы граждане массово брали кредиты на престижное потребление или в расчете на то, что их рано или поздно сожрет инфляция (как это было, например, в последние годы существования Югославии). Но в действительности увеличение долговой нагрузки на население происходит по совершенно другой причине: людям просто не хватает доходов на минимальные жизненные нужды. Ведь реальный, ощущаемый ежедневно в бытовых ситуациях (например, при совершении покупок в магазине) уровень инфляции составляет вовсе не 5% - повышение НДС резко повысило цены на очень многие продукты первой необходимости, а пару месяцев назад вновь пошло в рост топливо. То, что ЦБ называет «инфляционными ожиданиями» населения, стабильно находится на уровне около 10% - таков, видимо, и есть темп реальной инфляции, ощущаемый каждым в повседневной жизни.
Сдерживанием потребительского кредитования проблему разрыва между стагнацией доходов и ростом цен явно не решить, поскольку на место банков сразу же придут «черные кредиторы», различные денежные суррогаты бартер и т. д. Все это мы уже проходили в начале девяностых, когда банковские кредиты населению находились на низком уровне, и каждый пытался справиться с безденежьем как мог. Но и дальнейшее накопление «плохих» кредитов — это путь в никуда: рано или поздно они станут токсичными для всей финансовой системы. Выход из этого замкнутого круга очевиден: наиболее незащищенным группам населения надо оставить хотя бы те доходы, которые сейчас у них изымаются в виде налогов и различных обязательных платежей. Однако на дискуссию о введении прогрессивного налогообложения доходов в правительстве фактически наложен мораторий — хуже того, ряд неналоговых сборов наподобие курортного, утилизационного, экологического и т. д. Минфин очень хочет включить в Налоговый кодекс.
При таком подходе к фискальной политики все рассуждения о структурных реформах и инвестиционном климате заведомо смехотворны. Ради чего бизнесу инвестировать в реальное производство в России, если конечный потребитель внутри страны не сможет купить его продукцию, потому что у него просто нет денег? К тому же в правительстве, похоже, с этой ситуацией смирились. «Надо развивать внешний спрос», — прямым текстом заявил недавно на Петербургском международном экономическом форуме глава Минфина Антон Силуанов исходя из безрадостных демографических прогнозов.
Именно в этом и состоит смысл прошлогоднего принципиального изменения вектора экономической политики с импортозамещения, то есть поддержки внутреннего спроса, на экспорт. Однако много ли в России компаний, способных производить конкурентоспособную продукцию для мирового рынка, если это, конечно, не нефть, газ или зерно? Ответ очевиден, поэтому подтекст предложения «развивать внешний спрос» вполне понятен: высокотехнологичные экспортные производства нам создадут те самые иностранные инвесторы, для которых предназначен рейтинг Doing Business. По сути, это колониальная модель экономики, к которой ведет колониальное мышление тех, кто на протяжении многих лет отвечает за экономическую политику: в населении своей страны они видят лишь «народишко», с которым им откровенно не повезло. Так что при сохранении статус-кво как в текущем составе исполнителей, так и в транслируемых ими идеях рассчитывать на какой-то экономический рост — хоть с нацпроектами, хоть без таковых — просто бессмысленно.
Фактически сегодня российская экономика оказалась перед новым «дном» рисков низкого роста — по сути, речь идет о возможном схлопывании производств в ряде важнейших отраслей. Последние по времени крайне тревожные симптомы нарастающей неуправляемости в экономике — остановка производств на таких «знаковых» предприятиях машиностроения, как «АвтоВАЗ» и «Ростсельмаш». И в том, и в другом случае кризис имеет рукотворную природу: правительство просто отказалось поддерживать соответствующие рынки сбыта (сельхозмашиностроению отменили субсидии на льготную закупку российской техники, а объем поддержки рынка легковых автомобилей был существенно урезан).
Результат не замедлил себя ждать. Схожие тенденции — в сельском хозяйстве и пищевой промышленности, где по всей стране банкротятся сотни предприятий. Под банкротством ходит и множество строительных компаний, а в ближайшее время этот тренд может усилиться в связи с отменой долевого строительства — многие небольшие застройщики, скорее всего, не смогут удовлетворить требованиям банков на получение проектного финансирования. Как показало недавнее исследование Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, уже в первом квартале число компаний, признанных банкротами, выросло на 2,4% к первому кварталу 2018 года, а в сравнении с тем же периодом 2014 года увеличилось почти на 10%. Впереди у российской экономики очередной август — традиционное время потрясений, и можно лишь догадываться, кто из «архитекторов» экономической политики первым снова скажет слово «кризис».
Николай Проценко

5 июля 2019 11:35 Главные ограничения для роста российской экономики находятся внутри страны — это заявление главы Банка России Эльвиры Набиуллиной на Международном финансовом конгрессе выглядит запоздалым признанием пагубности политики, проводимой финансово-экономическим блоком правительства РФ. Однако рецепты выхода из стагнации, предлагаемые Набиуллиной, по своему содержанию принципиально ничем не отличаются от тех мер, с помощью которых правительство Дмитрия Медведева пыталось «разогнать» экономику на протяжении последних лет. О необходимости улучшения инвестиционного климата и «структурных реформах» правительственные чиновники твердят из года в год, но все эти благонамеренные речи перечеркиваются их же решениями в области налоговой и социальной политики. Поэтому новый виток дискуссии о стимулах для экономического роста, в которой основным оппонентом Эльвиры Набиуллиной выступает глава Минэкономразвития РФ Максим Орешкин, предсказуемо кончится ничем, а точнее — очередным снижением динамики российского ВВП. Между тем для выхода из стагнации требуются решительные меры — прежде всего пересмотр наиболее непопулярных решений в налоговой сфере и отмена повышения пенсионного возраста, — но для кабинетных «стратегов» именно эти решения правительства и являются неприкосновенными и не подлежащими публичной дискуссии. Выступление Эльвиры Набиуллиной на Международном финансовом конгрессе состоялось через несколько дней после появления данных о состоянии российской экономики за пять месяцев текущего года. Как сообщило Минэкономразвития в своем ежемесячном докладе «Картина деловой активности», в мае рост ВВП замедлился до 0,2% в годовом выражении против 1,7% в апреле и 0,5% за первый квартал 2019 года, а всего за пять месяцев экономический рост составил ничтожные 0,7%. Основной вклад в колебания темпов роста ВВП внесла динамика промышленного производства, отмечается в бюллетене: рост выпуска в промышленности в мае замедлился до 0,9% в годовом выражении после 4,6% в апреле и 2,1% в первом квартале. Столь удручающая статистика (даже с поправкой на лишние выходные в мае) поставил под принципиальное сомнение уверенность Максима Орешкина в ускорении экономики, которое вот-вот наступит. Еще в начале июня на встрече с президентом Владимиром Путиным он говорил, что по итогам текущего года динамика ВВП может оказаться лучше прогнозной (1,3%), но данные за май свидетельствует о том, что даже этот, в принципе неудовлетворительный для российской экономики темп может оказаться ей не по силам. Поэтому в интонациях Эльвиры Набиуллиной было легко расслышать неподдельное беспокойство. Основной тезис главы ЦБ прозвучал как минимум свежо: макростабильность, о которой в последние годы так много говорилось творцами российской экономической политики, — это еще не рост. «А рост сейчас около 1,5–2%, а в первом квартале он вообще составил лишь 0,5%. При очень низкой безработице… Политика по поддержанию макроэкономической стабильности позволяет только стабилизировать экономику около ее текущего потенциала», — заявила Набиуллина. Однако заявленное Набиуллиной решение проблемы очень напоминало трюк фокусника, который показывается одной и той же публике много раз подряд: «Основное, что нужно для того, чтобы экономика начала расти — это кардинальное улучшение инвестиционного климата. Нельзя здесь заниматься смещением фокуса экономической политики, отвлечением внимания на непервостепенные факторы». Бинго! Но на сей раз в этом заезженном трюке прозвучали и новые мотивы — глава ЦБ явно дала понять, что ее ведомство делает все возможно для поддержания инвестиционного климата, поэтому причины его плачевного состояния надо явно искать в другом месте. «Мы сначала из-за высоких цен на нефть, потом из-за необходимости сконцентрироваться на укреплении макроэкономической стабильности откладывали проведение многих назревших структурных реформ. И теперь хотим быстрого результата. В итоге оказываемся снова в ловушке поиска простых решений, почему-то обычно поиски приводят в ЦБ», — заявила Набиуллина. Очевидно, что это был камень в огород правительства. Но если принять на веру гипотезу, что в последнее время отношения между ЦБ и финансово-экономическим блоком правительства, мягко говоря, усложнились, то такая постановка вопроса лишь приведет к однозначному ответу кабмина: мы работаем над инвестиционным климатом и достигли в этой работе немалых результатов. Например, в прошлогоднем рейтинге Всемирного банка Doing Business, в котором оценивается легкость ведения бизнеса в разных странах мира, Россия заняла 31 место, обойдя Францию, Польшу, Португалию, Чехию, Нидерланды и даже Швейцарию. Выдающееся достижение, не правда ли? Особенно если вспомнить, что в 2012 году, когда за улучшение инвестиционного климата в стране взялось правительство Дмитрия Медведева, Россия в этом рейтинге находилась на 120 строчке по соседству с Коста-Рикой, Кабо-Верде, Никарагуа и, страшно сказать, Косово. И вот за каких-то восемь лет мы поднялись на целых 90 позиций вверх! Настоящий прорыв в улучшении инвестиционного климата! Верят в российскую экономику и международные рейтинговые агентства — в прошлом году они начали возвращать России инвестиционные уровни суверенных рейтингов, несмотря на сохранение международных санкций. С чувством глубочайшего удовлетворения Минфин в феврале прокомментировал подтверждение агентством Fitch Ratings долгосрочного кредитного рейтинга России на текущем «инвестиционном» уровне ВВВ- с позитивным прогнозом: «По мнению агентства, строгое следование бюджетному правилу, приверженность политике инфляционного таргетирования, в сочетании с сохранением режима плавающего валютного курса и взвешенной налогово-бюджетной политикой позволят РФ успешно абсорбировать потенциальные внешние шоки, в том числе возможное усиление санкционного давления. Сохранение позитивного прогноза свидетельствует о том, что аналитики агентства видят достаточное количество потенциальных драйверов для пересмотра в ближайшей перспективе суверенного рейтинга России в сторону повышения. К числу таких драйверов агентство относит сохранение макроэкономической стабильности, наращивание международных резервов и реализация структурных реформ, направленных на повышение темпов экономического роста». Словом, какие могут быть претензии к правительству в части работы над инвестиционным климатом? Ровным счетом никаких. Да и противников пресловутых структурных реформ в правительстве нет — это ведь будет форменный скандал, если кто-то из министров выйдет и скажет прямым текстом: не нужны нам никакие структурные реформы. Ибо последние давно уже стали символом веры отечественной экономической политики, своего рода вариацией известной формулы «за все хорошее и против всего плохого». Так что в действительности предполагаемая дискуссия между ЦБ и правительством — это не более чем спор о частностях. Скажем, о том, нужно ли искусственным путем ограничивать потребительское кредитование. Реальное содержание у этого спора было бы в том случае, если бы граждане массово брали кредиты на престижное потребление или в расчете на то, что их рано или поздно сожрет инфляция (как это было, например, в последние годы существования Югославии). Но в действительности увеличение долговой нагрузки на население происходит по совершенно другой причине: людям просто не хватает доходов на минимальные жизненные нужды. Ведь реальный, ощущаемый ежедневно в бытовых ситуациях (например, при совершении покупок в магазине) уровень инфляции составляет вовсе не 5% - повышение НДС резко повысило цены на очень многие продукты первой необходимости, а пару месяцев назад вновь пошло в рост топливо. То, что ЦБ называет «инфляционными ожиданиями» населения, стабильно находится на уровне около 10% - таков, видимо, и есть темп реальной инфляции, ощущаемый каждым в повседневной жизни. Сдерживанием потребительского кредитования проблему разрыва между стагнацией доходов и ростом цен явно не решить, поскольку на место банков сразу же придут «черные кредиторы», различные денежные суррогаты бартер и т. д. Все это мы уже проходили в начале девяностых, когда банковские кредиты населению находились на низком уровне, и каждый пытался справиться с безденежьем как мог. Но и дальнейшее накопление «плохих» кредитов — это путь в никуда: рано или поздно они станут токсичными для всей финансовой системы. Выход из этого замкнутого круга очевиден: наиболее незащищенным группам населения надо оставить хотя бы те доходы, которые сейчас у них изымаются в виде налогов и различных обязательных платежей. Однако на дискуссию о введении прогрессивного налогообложения доходов в правительстве фактически наложен мораторий — хуже того, ряд неналоговых сборов наподобие курортного, утилизационного, экологического и т. д. Минфин очень хочет включить в Налоговый кодекс. При таком подходе к фискальной политики все рассуждения о структурных реформах и инвестиционном климате заведомо смехотворны. Ради чего бизнесу инвестировать в реальное производство в России, если конечный потребитель внутри страны не сможет купить его продукцию, потому что у него просто нет денег? К тому же в правительстве, похоже, с этой ситуацией смирились. «Надо развивать внешний спрос», — прямым текстом заявил недавно на Петербургском международном экономическом форуме глава Минфина Антон Силуанов исходя из безрадостных демографических прогнозов. Именно в этом и состоит смысл прошлогоднего принципиального изменения вектора экономической политики с импортозамещения, то есть поддержки внутреннего спроса, на экспорт. Однако много ли в России компаний, способных производить конкурентоспособную продукцию для мирового рынка, если это, конечно, не нефть, газ или зерно? Ответ очевиден, поэтому подтекст предложения «развивать внешний спрос» вполне понятен: высокотехнологичные экспортные производства нам создадут те самые иностранные инвесторы, для которых предназначен рейтинг Doing Business. По сути, это колониальная модель экономики, к которой ведет колониальное мышление тех, кто на протяжении многих лет отвечает за


Новости по теме





Добавить комментарий

показать все комментарии
Комментарии для сайта Cackle
→ 
Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика